Мост длиной в любовь
Шрифт:
— Когда я очутился рядом с этим мостом, то отчетливо слышал пение.
— Что слышали? — уставился на него Карл.
— Пение, — повторил Лилланд. — Негромкое пение. Мне показалось, что где-то рядом поет женщина. Я ее окликнул, но она не отозвалась. Я обошел хижину, но никого не увидел. Пение не прекращалось, и мне, честно говоря, стало не по себе. Я надеялся, что вы тоже услышите это пение, но, когда мы подошли к мосту, оно уже стихло.
— Наверное, вам почудилось, Лилланд, —
— Нет, — покачал головой Лилланд. — Я отчетливо слышал какие-то слова на непонятном языке. Кажется, кажется… нет, не помню. Я никогда не слышал такого чудного языка.
— Забудьте об этом, — посоветовал Карл. — Мы все слишком встревожены тем, что происходит, вот и мерещится всякая чушь. Пора возвращаться в замок, путь все-таки неблизкий.
Мы тронулись в обратный путь. Лилланд всю дорогу молчал. Мне показалось, происшествие его расстроило и взволновало.
Еще бы! Мы с Клемансом, понимавшие его лучше, чем кто-либо другой, многозначительно переглянулись. Остров подбрасывал нам все больше загадок, но не давал ни одной подсказки.
Дорогой я думала о Грэме Фэрроузе, по которому за день умудрилась соскучиться. Вряд ли он испытывал похожие чувства…
Содрогаясь от порывов яростного ветра, я мечтала о том, чтобы его сильные руки прижали меня к себе, обняли и согрели. Глупые мечты глупой девчонки, которой, между прочим, исполнилось двадцать пять лет. Впрочем, сколько бы я ни отчитывала себя за свои наивные фантазии, легче мне от этого не становилось.
В конце нашего пути мои ноги вымокли до такой степени, что это несколько утихомирило мой пыл и я уже мечтала лишь о том, как бы поскорее добраться до замка и выпить чего-нибудь горячего.
Мое состояние бросилось в глаза Карлу, и он даже сделал мне комплимент, сказав, что я держусь с «поразительным мужеством». В ответ я улыбнулась посиневшими от холода губами и зашагала дальше.
— Боженьки мои! — испуганно вскрикнула Лив, посмотрев на меня своими широко распахнутыми глазами.
Если эту девушку поразило что-то, кроме изменений в собственной внешности, значит, дела мои были и вправду плохи.
Чувствовала себя я, надо сказать, достаточно странно: перед глазами мелькали разноцветные круги, а в горле саднило и першило так, словно я наелась острого перца.
— Милая, зачем же вы с ними пошли?! — всплеснула руками Мажетта и стащила с меня плащ. — Вам нужно немедленно согреться. Лив, возьмите на кухне таз и налейте в него горячей воды. Надо позвать доктора.
— Нет, не надо доктора, — горячо запротестовала
Мажетту удивил мой протест, но она истолковала его по-своему.
— Ди, дорогая, вы уже большая девочка и не должны бояться докторов.
— Я нормально себя чувствую, — залепетала я. — Не зачем отвлекать мистера Фэрроуза от дел из-за какой-то ерунды.
Мажетта не стала меня слушать и послала Клеманса за доктором, а сама тем временем отвела меня в зал и укутала толстым одеялом. Закутанная в него, как в кокон, я сидела и только глупо хлопала глазами, глядя на людей, крутившихся вокруг меня.
Лив принесла таз с горячей водой, в который мне было приказано опустить ноги. Мажетта сделала для меня стакан глинтвейна, за что я была ей очень признательна. Клеманс привел ко мне доктора Фэрроуза, и я почувствовала себя ужасно неловко, представив, как глупо выгляжу.
Однако на его лице не промелькнуло ни тени насмешки, когда он увидел засунутый в таз кокон, из которого торчали одни глаза.
— Со мной все в порядке, — пробормотала я, опустив одеяло, которое Мажетта натянула мне до самых ушей.
— Позвольте мне самому решать, насколько вы здоровы, — сухо заметил Грэм и протянул мне термометр. — Для начала измерьте температуру, а дальше будем думать, что с вами делать.
Я послушно взяла протянутый градусник, но все-таки осмелилась заметить, что после глинтвейна мне стало значительно лучше.
— Не надо бояться доктора, — влезла в разговор Мажетта. — Он знает, что для тебя лучше.
Я обреченно вздохнула. Если бы Мажетта знала, что мое беспокойство связано вовсе не с боязнью лечиться.
Температуру, поднявшуюся у меня, потребовалось срочно сбивать. Мне показалось, Грэм Фэрроуз слишком уж обеспокоился моим состоянием.
— Подумаешь, обычная простуда, — вяло заметила я из своего кокона. — Зачем ее лечить? Она и сама пройдет.
— Мисс Притчард, — сурово посмотрел на меня Грэм и поднес к моему рту ложку с какой-то микстурой. — Делайте то, что я вам говорю. Пейте.
Закрыв глаза, я проглотила содержимое ложки. Оно было отвратительно горьким, и я закашлялась. Грэм протянул мне кружку с водой.
— Запивайте.
Мою температуру запросто собьет ваш холодный тон, хотела сказать я ему, но ограничилась тем, что сделала глоток воды.
— Мисс Спаулер, заварите для нашей любительницы прогулок под дождем два пакета этой травы и проследите, чтобы она не забыла прополоскать горло. Надеюсь, все обойдется. Через час вам придется еще раз измерить температуру, мисс Притчард, — снова повернулся он ко мне.
Я согласно кивнула.
— Вам лучше лечь и поспать, — уже мягче заметил он.