Мой бог – бесконечность

Щедровицкий Дмитрий Владимирович

– Ну, заходите, что ж.
Какие нынче вести?
(Сквозь Вас – луна в саду).
– Вы – к старости и снам.
А я впадаю в детство,
Навстречу Вам иду.
И все ж беседа нам полезна.
В ней, быть может,
Мы время уточним…
– Он говорит, блестя воздушной, звездной кожей,
И виден дождь за ним.
– Скажите, дорогой: в ночах сырых и зябких,
У чёрта на пирах,
Кто кличет нас во тьме?
Кто тянет племя яблок
Срываться в скользкий мрак?
Они

летят с ветвей – до одури послушны,
Но в воздухе вопят,
И, подражая им, спадают с неба души,
И длится звездопад.
Еще хочу спросить: среди галактик мертвых —
Звезда минувших эр
Умеет ли, как встарь, держаться взглядов твердых,
Туманностям в пример?
Еще один вопрос меня сомненьем мучит —
Насчет природных льгот:
Скажите мне – судьба или счастливый случай,
Что лето – каждый год?…
…Гляжу – а между тем мой гость уже растаял,
И двери – на засов…
А впрочем, где же я?
Ведь комната – пустая… —
Будильник. Шесть часов.

1979

Осенний сонет

Вбирая прелый запах желудевый,
Сжимается латунная река,
И луч – как умирающей рука
Навстречу близким позабытым: «Кто вы?»
А День и Ночь старинную свою
Вражду забыли, перешли от злости
К игре осенней. И бросают кости,
И выпадает жребий забытью.
А кот заснул, по-зимнему усат,
И в воздухе тревожно-колокольном
Повисли слоги: сновидений нет.
Крадется мрак вдоль изгороди в сад,
Крадется Смерть к Любви путем окольным —
И ждет, чтоб в доме погасили свет.

1979

Сократ

…Сознанье угасает. Напоследок
Я говорю: блажен, кто насладится
Земной печалью более меня.
Кто площади, базары городские
Страстней, чем я, прижмет к своей груди.
Кто с отроками не прервет беседу,
Окликнутый завистником. Кто локон
Упругий, юношеский, золотой
Не выпустит из рук под взглядом Мойры.
Кто Гению, живущему в предсердье,
Осмелится не рабствуя внимать.
Сознанье угасает. Что же вы
Столпились, не скрывая слез и жалоб,
У в забытьи поющего огня?
В последний раз погреться?
Но к чему Мне ваши сожаленья? Вы живете
Постольку лишь, поскольку мыслю я.
Сполохи мысли пир свой завершают.
В них догорают города, событья,
Любимых лица, недругов слова…
Асклепию, друзья, сегодня в жертву
Зарежем петуха – за исцеленье
Души – от тела, мыслей – от надежд!..
Сознанье угасает. Горечь Стикса
Нахлынула, смешавшись с вашим плачем.
– И вас как не бывало!.. Да и с кем
Прощался я? В какой собрался путь
В столь

поздний час? К какой олимпиаде
Мой приурочен срок? Какой народ
Дал речь взаймы бездомному сознанью?
Была она певуча, иль груба?…
…А звезды все растут, немыслимо красивы!
И прежде, помню, я в какие-то прорывы
Их видел, и была картина не такой…
Но я от прежних мест, как видно, далеко.

1979

* * *

И не вини, и не вмени, Ты понимаешь? —
Целый город, В цветенье свадеб, именин,
И каждой осенью – расколот
На боль и цвель отдельных лиц
И листьев. – Судьбы разобьются…
Откуда только вы взялись,
Завистники и правдолюбцы,
Какой составили букет
Из листьев желтых и лиловых,
Средь гордых дам в нарядах новых —
Кто плачет, догола раздет?
Ах, это плачет ваша жизнь,
В ров общий брошена нагая:
Над ямой мостик. – Не держись,
Уже перила пахнут гарью.
Сжигают трупы. Души жгут.
Стеклом венецианским судьбы
Царей еще блестят минут
Пятнадцать. – Воздуха глотнуть бы
Глоток!.. Но – только черный дым…
И если мы явились после, – Не верь.
То призрак. Мы летим
Без опозданья к ночи в гости.
Не осуди. И не вмени
Безумных слов, решений быстрых.
Мы – гарь. Мы не были людьми
С тех пор. Участьем – не томи.
Не обвиняй в бездушье – призрак!..

1979

Гостиница

…Хозяйка скоро сгонит.
Говорит – Мы ей не платим.
Кто-то черноусый
В покои наши въехать норовит.
Он больше нас ей, видимо, по вкусу.
Причина, верно, в этом.
Да и сроду
Ей не платил никто.
Скажи – за что?
За то, что потолок – как решето?
Что по ночам хозяйка греет воду
И всех нас будит?
Жалуется – мало
Ей, видишь, денег.
Если б кто платил —
Она б, небось, ночами не стирала.
Ты, правда с ней ни разу не шутил,
Да и вообще – мы держимся с ней хмуро,
Но это я исправить не берусь:
Мне если что не нравится – фигура,
Иль смех претит, – у каждого свой вкус, —
Я не могу, как хочешь… Притворяться
И комплименты дамам расточать
Из выгоды!.. Что ж – смена декораций!
Придется, друг мой, заново начать.
Ну, что? Да ты, как вижу, нарядился —
Манишка, галстук, клетчатый жилет.
Сказать по правде, я ведь здесь родился,
И прожил, худо-бедно, столько лет.
Куда же мы пойдем? Кого мы встретим?
Кто приютит в осенний холод нас?
А впрочем, я смущен вопросом этим
Напрасно. Поглядим. Всему свой час.