Мой бывший предатель
Шрифт:
Тот случай, когда с такими друзьями — врагов не нужно. Но я вспоминаю, что именно так сказала сыну. Когда Савва нас в парке поймал.
Удивительно, что Кирюша запомнил. Обычно люди ему не так интересны, чтобы запоминать.
— Дядя меня держал! — охает малыш.
Сильнее цепляется в меня ручками, прижимается. Дрожать начинает, вспоминая больше. Ох, поэтому и запомнил Савву.
— Дядя тебя больше не тронет, — произношу я уверенно. — Он уже уходит. Пойдём спать?
Сын сонно трёт глазки, просит попить, а после соглашается
— У меня сын проснулся. Имей совесть, Савв, просто оставь нас в покое.
Дубинин ничего не отвечает. У меня такое впечатление, что он до сих пор в шоке. Но его моральное состояние меня не волнует.
Как и многое другое. К примеру, мне действительно плевать, что именно Савве рассказали, что он меня бросил и на аборт отправил.
Раньше терзало, конечно. С пометкой «где я была плохой женой». Где не дотянула в очередной раз.
Но этого мне достаточно. Нет желания копаться дальше. Буду спать спокойно, пусть Савва сам себя топит.
Куда больше меня интересует другое. Как это всё будет дальше. Савва решит обосноваться в нашей жизни? Попытается сблизиться с Кирюшей?
— Мам, а почему друг тут? Ночь.
— Он приехал спросить у меня кое-что важное, — шепчу малышу. Рвано выдыхаю, когда слышу хлопок двери. — И уже ушёл.
— А что?
— Поговорить хотел. Не смог ждать утра. Так бывает, не обращай внимания. Сказку послушаешь перед сном?
Кирюша радостно кивает. Приключения рыцаря его заботят куда сильнее, чем какой-то странный мужчина на кухне.
Я стараюсь ни о чём не думать. Вожусь с сыном. Укладываю его спать. Спустя минут пятнадцать — я даже не двигаюсь ещё — Кирюша опять просыпается.
Это тот случай, когда проснулся раз — бессонная ночь. Так было с прошлым визитом Саввы. И теперь.
Кирюша спит на моей руке. Предплечье обнимает, посапывая. Мышцы затекают, но я не двигаюсь. Хочу, чтобы малыш поспал и отдохнул хоть немного.
Свободной рукой забираюсь в переписку с Юрой. Моё сообщение не прочитано, он спит, наверное. Поэтому я быстро удаляю, чтобы не волновать мужчину.
Потом уже всё расскажу. Если будет повод. Нельзя Юру всё время втягивать в мои разборки.
Кирюша ворочается, сползает на подушку. Я укрываю его одеялом, медленно вставая. Сын не просыпается.
Решаю уйти в детскую, чтобы не потревожить его. Сна ни в одном глазу, только безграничная усталость.
В темноте шагаю на кухню, держась ладонью за стену, чтобы не споткнутся. Крик вибрирует в горле, когда я вижу фигуру в темноте.
— Твою… Савва! — ругаюсь практически беззвучно, чтобы не разбудить сына. — Ты… Ты ушёл ведь.
— Уходил, а потом заметил шарики и прочее… У него сегодня день рождения? Два года.
Я не отвечаю, ведь и не нужно. Савва всё прекрасно понимает. Его подсчёты сходятся. Врать больше нет смысла.
— Два года, — повторяет Савва. — И ты…
— Что? Давай,
— Я не… Я всё ещё пытаюсь это осознать, Мара. Это кажется нереальным.
— Вот пусть таким и остаётся. Савва, я тебя прошу. По-человечески. Просто оставь нас в покое. Мы прекрасно жили без тебя. У Кирюши… У него уже есть папа, а у меня — муж. Найди себе другого, кого можно терзать. Или действительно заведи себе любовницу. И пусть у тебя будет десяток детей.
Я знаю, что это глупые предложения. Дубинин явно не поведётся и не оставит в покое. Но…
Я ничего не могу тут сделать. И это меня убивает. Нужно хоть притвориться, что контроль в моих руках.
— Не получится.
Я усмехаюсь на ответ Саввы. Ожидаемо. Отворачиваюсь от него, кажется, что даже в темноте мужчина меня видит идеально.
Упираюсь ладонями в кухонную тумбу, медленно дышу. И задыхаюсь, когда на талии оказываются мужские ладони.
Через тело проходит разряд, бьёт разрядом прямо в амигдалу. Заставляет страх вырабатываться в теле, концентрироваться в груди.
— Пусти, — шиплю. — Савва, не трогай меня.
Вряд ли он что-то сделает со мной. Вряд ли причинит вред, но… Страх это бессознательное состояние, оно не поддаётся разумным объяснениям.
Но Савва лишь сильнее прижимается. Обхватывает руками под грудью, крепко обнимая. Упирается лбом в мой затылок, рвано дышит.
— Прости меня, Мара, — хрипит, с трудом из себя слова выдавливает. — Прости. Прости меня. Это… Черт, как же это всё неправильно.
— Именно. Неправильно. Поэтому отпусти и уходи…
— Я никуда не уйду. Если Кирюша мой сын…
— Не твой. Ты это хочешь услышать? Зачем тебе постоянные сомнения? Верь дальше в то, что я изменяла весь наш брак…
— Я не могу иметь детей.
Это сказано тихо, не громче сквозняка. Я даже не сразу разбираю сказанное, а после — окончательно застываю.
Вздрагиваю от тёплого дыхания Саввы на моём затылке, но больше не двигаюсь. Понять пытаюсь.
— Что? — переспрашиваю, прокашливаясь.
— Я бесплоден, Мара, — произносит с трудом. — Я не могу… Это причина, по которой я сомневаюсь. Потому что результатам врачей я доверяю. Но твоя реакция… Твои слова… Это наталкивает на другое, понимаешь? Впервые я не могу что-то точно решить. Мне нужны доказательства.
— Ложь не засчитана. Мы сдавали миллион анализов, Дубинин.
— Да.
— И ты говорил, что всё нормально. И врач…
— Я попросил молчать. Пока проходил дополнительные обследования. Чтобы не на первом анализе крест ставит. Проходил полное обследование. Ты не знала. И оно показало бесплодие. Оно… Черт.
Савва продолжает ругаться, сокрушаться, а я… Это должно меня убедить, успокоить? Он думал, что ребёнок не его и можно избавиться от меня?
Это служит оправданием?
Да ни разу!