Мой бывший враг
Шрифт:
Она срывается с места разъяренной фурией в явном намерении расцарапать мне глаза. Но Ирина на каблуках, пьяна и давно уже упустила эффект неожиданности. А я достаточно зла, чтобы вспомнить приемы самообороны, которым меня когда-то обучили на всякий случай. Даже не могла предположить, что он представится.
Я легко хватаю ее за руки, разворачиваю спиной к себе и толкаю на стойку, заламывая руку. А потом рычу:
— Я не знаю что у вас там происходит, но не позволю оскорблять себя или свою мать. Если есть какие-то претензии — предъявляйте
— Да? Уверена? — снова хохочет, а потом всхлипывает. — Это она во всем виновата! Появилась, влезла в нашу жизнь, все испортила…
Я хмурюсь — совсем ничего не понимаю. Бред пьяной женщины? Или здесь другое? Что превратило такую напыщенную «леди», как Ирина, в базарную торговку, выплескивающую каждым своим высказыванием помои?
— Отпусти.
Разжимаю руки и отхожу, готовая, если что, дать отпор снова. Но женщина возвращается на свой стул, выпивает полный бокал, а потом смотрит на меня с мрачной решимостью:
— Я никуда из этой квартиры не уйду.
Морщусь.
Будто я её прогоняю. Или имею на это право.
Спокойно собираю себе поднос — чай, кусок торта, воду — и запираюсь в своей комнате. Ванная у меня отдельная, запасов на вечер хватит, а она… черт, пусть делает, что хочет. Если сама понимает, что хочет.
Звонок отцу ничего не дает — абонент снова не абонент. Я хочу позвонить маме, посоветоваться, но в последний момент одергиваю себя — хватит снова вешать на нее чужие проблемы.
Как ни странно, засыпаю я легко.
А когда выхожу утром из комнаты, не обнаруживаю следов Ирины. Точнее, следы есть — развороченная кухня с кучей еды и пустых бутылок, мусор, какие-то грязные потеки. А её самой нет. И домработницы сегодня не будет… потому мне придется самой этим заняться. А как только появится время, добиться таки от помощника отца, чтобы тот с ним связаться.
Но все это чуть позже.
Я не хочу опаздывать в свой первый рабочий день или производить впечатление человека, который попал в агентство случайно — мне надо сосредоточиться на другом.
7
В креативном отделе агентства царит суета.
Я и когда приходила на собеседование это отметила. И сегодня меня сразу погружает в эпицентр подготовки к двум праздникам, а Станислав, мой непосредственный начальник, закидывает десятком поручений, успев едва ли сказать «Здравствуй».
В кабинете коммерческого директора было намного спокойней…
Но мне нравится все.
Нравится, как бегают незнакомые мне люди с кипой бумаг, что в углу лепят костюм какого-то неведомого животного — пришедший заранее оказался почему-то не годен. Нравится, что все при деле, и у всех горят глаза, что огромная кофемашина изрыгает ежеминутно очередную порцию напитка, что звонки не прекращаются, а за огромными окнами — яркое небо.
По своей сочности это больше напоминает американские мюзиклы, нежели московские будни, и совсем-совсем
Забраться высоко ведь можно разными путями… Этот — яркий и активный — мне нравится.
Я вспоминаю о неурядицах своей собственной жизни уже после условного обеда — часа в четыре мы все схватили по свежему сандвичу и уселись кругом для мозгового штурма. Намечалось кое-что грандиозное: выставка, инсталляция, лазерное шоу и концерт, причем на открытом воздухе, что всегда добавляет сложностей. И я наслаждаюсь возможностью участвовать в этом всем, высказывать свое мнение, идеи, быть частью чего-то большего…
И звонок отца принимаю в совершенно отвлеченном состоянии.
— Ты где? — достается мне вместо приветствия.
Я отхожу в сторону и говорю шутливо:
— Впору мне задавать тебе такие вопросы — вся королевская рать не может тебя собрать. Ты был недоступен и…
— Я приеду к тебе. Или за тобой, — он одновременно настойчив и как-то нервничает. Не слишком похоже на отца. Уже успел встретиться с Ириной? Или не может отойти от той ситуации с Каримовым — мы ведь так и не поговорили?
Чего гадать.
— Приезжай за мной в семь. Адрес я тебе скину.
Работа заканчивается в шесть, но, глядя на увлеченность окружающих делами, я сомневаюсь, что кто-то здесь уходит домой, как только бьют часы.
И только когда я отправляю отцу сообщение понимаю — я ему не говорила про увольнение, а у него не возникло вопросов, почему я не на привычной работе по привычному адресу.
Он ждет меня на обочине, рискуя поймать штрафов с мою месячную зарплату. Растрепанный, в расстегнутой рубашке и один. Без привычных помощников, водителя и гарнитуры в ухе.
Косится на меня, но ничего не говорит. Газует с места резко, почти с визгом, и в какие-то рекордные десять минут достигает Павелецкой набережной.
— Прогуляемся.
Я в недоумении, но вечер прекрасный, и я вообще не жду от него никакого подвоха.
От вечера.
У отца явно что есть мне сказать.
И первая же его фраза вводит меня в ступор.
— Я всё знаю.
Аж замираю от неожиданности.
— Что… ты о чем?
— Все знаю про твой брак и чем он закончился. И про увольнение, кстати. И про Дениса…
— Но… — я действительно в шоке, — как? Ты поручил кому-то…
— Расспросил Ольгу.
Какое-то время я иду, ничего не видя перед собой.
— Как? — выдавливаю из себя.
— Не смог заснуть в тот вечер. И сел на самый ранний рейс…
— Но я планировала рассказать тебе!
— Всё? — звучит со злой иронией.
— Смотря что ты подразумеваешь под «всем», — тоже злюсь. — Вовсе не было необходимости узнавать за моей спиной про мою жизнь… Если я сама что-то не сказала, значит тому были причины!