Мой человек (сборник)
Шрифт:
Как раз после этой встречи, как я только теперь поняла, Илюша сбрил усы. Пришел к нам возбужденный, с горящими глазами и без усов, которыми так гордился всю жизнь. В молодости они придавали ему солидности, в возрасте – загадочности и импозантности. Без усов он оказался простоватым, зато помолодел.
– Где усы? – спросила я на правах бывшей жены.
– Тю-тю! – весело ответил мне тогда Илюша. – Новая жизнь началась!
– Давно? – на всякий случай спросила я.
– Вчера! – сказал Илюша. – Мне, Оль, кажется, очень повезло!
– Большие деньги? – уточнила я, хотя по его глазам видела, что речь о другом.
– Большая
Когда Илюша успел стать таким – не знаю. И кому повезло больше – неизвестно. Но уже через год у них родилась Аглая, сводная сестра Мариши. После рождения маленькой девочки Илюша внятно охладел к Марише, это понятно. Но продолжал помогать, иногда ходил с ней в театр или ресторан. Особенно странно мне было, когда Илюша с вечера выкладывал в Сеть свои фотографии с голым торсом и с полуобнаженной молоденькой женой, а утром приезжал повидаться с Маришей. Но я не возражала. Сама я его не вижу уже несколько лет, к нам он не заходит, ждет Маришу у подъезда. Иногда разве что разговариваю с ним по телефону.
Илья иногда вдруг сам звонит и заводит разговоры, цель которых мне неясна. Спрашивает о здоровье, о планах на выходные, о том, все ли хорошо у меня на работе, не обижают ли меня коллеги и начальство, не доводят ли дети. Я никогда не знаю, как отвечать на эти вопросы, потому что рассказывать честно и подробно смысла никакого нет – позвонить в следующий раз он может через полгода, а не отвечать вроде как неудобно – человек интересуется моей жизнью. Не чужой вроде человек, родственник. Я продолжаю ощущать наше родство, ведь у моей дочери – его кровь, его гены.
«У твоего отца юбилей. Тебя тоже приглашают. Приходи, это будет для него сюрприз», – писала Дари в сообщении, которое молча показала мне за завтраком Мариша. Почему сюрприз, мне было неясно. Они только вчера общались по телефону, долго, Мариша подробно рассказывала отцу об учебе, и, как я поняла, Илья очень беспокоился, не устает ли Мариша, хватает ли ей денег, которые он переводит ей на карточку.
Мариша пыталась советоваться со мной – идти ли ей к отцу на юбилей, но я лишь пожимала плечами, не хотела решать за нее. Дочка колебалась-колебалась и решила пойти. Я считала, что это совершенно правильное решение. Ну и что, что она никого там не знает. Она знает своего отца, и это главное.
Подарок мы придумали великолепный, причем заранее, еще не зная, что Маришу пригласят на торжество. Мариша сама сверстала ему на компьютере календарь на следующий год и отпечатала в студии – из фотографий самых красивых минералов, о существовании которых многие даже и не догадываются. На них можно смотреть до бесконечности, как на небо или на воду. Все оттенки золотого, розового, фиолетового, зеленого – в Маришиных любимых камнях.
Я вернулась к Дому литераторов, зашла вовнутрь.
– Закрытое мероприятие сегодня, – заметил охранник, заграждая мне проход в вестибюль. – Вы в какой зал? В большой или в малый?
– На юбилей, – осторожно ответила я.
– Закрытое мероприятие, – лениво прокомментировал охранник. – А во втором зале ничего нет.
– Можно пройти?
– Пригласительный показывайте.
– У меня нет.
Охранник пожал плечами: «Не положено» и отвернулся.
Мимо меня прошла, махнув пригласительным, пара. Он, маленький, кругленький, в смокинге и с блестящей бабочкой, она – в длинном платье,
Но главное – как моя дочь будет чувствовать себя в таком враждебном ее убеждениям окружении? Не возьмется вести агитацию и пропаганду и подговаривать официантов все бросить и убежать вместе с ней? Объединяться с мировым пролетариатом и вести борьбу до победного конца, до того момента, пока в мире не останется нищих, у которых шатаются зубы от голода, и богатых, икающих от обжорства.
«Мам… Может, я уйду?» – очень кстати написала мне Мариша, когда я провожала взглядом эту пару, удивляясь своим собственным мгновенно пролетевшим мыслям. «Тут просто ужас. Одни буржуи. Что мне здесь делать?»
«Поздравлять папу», – ответила я.
«За хлеб с маслом?»
«Грубо. Но и за это в том числе».
«Еще за что?»
«За то, что ты есть. Я не буду отвечать на такие странные вопросы».
«Хорошо. Не сердись».
У Мариши замечательный характер, наверное, лучше, чем у меня. Покладистый в меру, в меру задиристый – когда нужно. Это не очень помогает с подругами – их нет. Но в Маришином окружении ни у кого нет надежной верной подруги. Девочки дружат стайками, по интересам, сильно не сближаясь. В основном каждый за себя, для себя, и каждый живет своей жизнью.
Я вышла на улицу, решив немного подождать. Если Мариша еще раз напишет мне паническое сообщение, я соглашусь с ней, и мы вместе уйдем отсюда. Я стала разглядывать афишу Дома литераторов. Концерты, творческие встречи… Давно я не была на концерте. В прошлом учебном году Мариша готовилась к поступлению в МГУ, занималась помногу часов в день, а я ей, чем могла, помогала. Не обременяла домашними заботами, подрабатывала потихоньку, стараясь, чтобы она не догадалась об этом. По моей нынешней специальности подработать очень трудно. Поэтому я искала подработку, где придется.
Я работаю в Доме творчества, веду занятия в «Мастерской природы». У меня занимаются и дети, всех возрастов, и взрослые. Есть семейный клуб по субботам, куда приходят мамы и бабушки вместе с детьми. Подработать я могу, продав какую-нибудь картинку или фигурку из листьев, мха, крупы, шишек. Делать такие вещи люди любят, а покупать чужие изделия – не очень. Поэтому я берусь за другую работу, если совсем не хватает денег.
В прошлом году, когда нужны были деньги на репетиторов Марише, я договорилась на ставку уборщицы в нашем же Доме творчества, и приходила рано утром, пока не появились другие сотрудники, чтобы убраться. Все равно кто-то увидел, узнал, стал косо смотреть, приятельница моя из соседнего кабинета, Татьяна, наоборот, стала звать на чай, подкармливать. Мариша об этом не узнала, благополучно поступила в МГУ, на факультет геологии, как и хотела, на «бюджет». Может быть, она и без репетиторов сдала бы, но я хотела, чтобы наверняка.