Мой дикий сводный
Шрифт:
Психушка. Смотрю на свои носки, которые он тоже повесил сохнуть к печке и вздыхаю.
Несмотря ни на что, он позаботился обо мне.
Лезу в холодильник и смотрю, что у нас есть. Что он может любить? Мясо, наверное.
Выхожу на крыльцо. Мирон занимается огнем и стоит спиной ко входу.
– Ты картошку ешь? – уточняю у него. Молчит, будто меня нет.
– Ау! Я с тобой разговариваю. – повышаю голос, но сводный все равно не отзывается. – Ну и иди в жопу.
Фыркнув, закрываю дверь и мстительно кошусь
Когда снова выхожу на улицу, Мирона уже нет возле костра. Вижу, как он за домом что-то куда-то таскает. С опаской кошусь за забор, но ни волков, ни следов крови не вижу. Ставлю на огонь решетку, сверху чайник, кастрюлю и сковородку. Пока все нагревается, быстренько справляю нужду и умываюсь снегом. Набираю его во все свободные кастрюли и ставлю возле печки. Я не собираюсь тут сидеть и потихоньку превращаться в вонючее грязное чудище.
Довольно быстро мясо начинает шкварчать и я жарю его до красивой ароматной корочки. Аж у самой слюнки начинают течь. Но это для того, кто ничего не ест. Я могу и двухдневным супом с гречкой перебиться.
– Мирон, иди есть! – зову его громко, когда он в очередной раз мелькает вдали. Не оборачивается и не отзывается. Вздохнув, ухожу в дом. Обиделся, что ли? Ну, ладно, ладно.
Сижу за столом, положив ноги на стул и, нервно покачивая ими, пью чай и медитирую то на кастрюли со снегом, то на остывающую еду. Слышу шаги на крыльце, скрежет двери.
Сводный раздевается и уходит в комнату. Слышу жалостливый скрип дивана под тяжелым телом и от этого звука меня чуть ли не подкидывает от злости. Подскакиваю и несусь в комнату.
Мирон лежит в наушниках с закрытыми глазами. Толкаю его в плечо. Он открывает глаза и молча кивает мне.
– Есть пошли, – рычу.
Сводный нехотя вытаскивает наушник из уха и я слышу, что в них довольно громко орет музыка.
– Пошли есть, – повторяю на выдохе.
– Не хочу, – отзывается он лениво.
– Я мясо приготовила. – останавливаю его руку и пристально смотрю в глаза.
Вот только скажи сейчас мне что-нибудь про то, что ты его не ешь!
– Я не просил.
17. Забава
Мирон демонстративно отворачивается от меня на бок. Срываюсь, хватаю подушку из-под его головы и, вложив всю злость, бью его ей по плечу. Он моментально вскидывается, поворачивается ко мне с таким взглядом, будто сейчас просто разорвет на куски.
— Ты дура? — рявкает он, но меня уже несет.
— Есть пошли! — повышаю голос, снова замахиваясь и Мирон поднимает руки, отбивая в сторону мое орудие возмездия.
— Не пойду! — снова рычит, выпучив глаза и бешено таращась на меня.
Но это меня не останавливает. Корчу ему свирепую морду, нанося очередной удар. На этот вкладываю больше силы. Мирон перехватывает мою руку,
— Завязывай, — шипит сквозь зубы, но я вырываюсь, и, не долго думая, снова замахиваюсь.
Мирон ловит подушку и дергает на себя. Она натягивается в наших руках, когда он пытается выхватить её у меня. С силой дергаю обратно. Раздаётся громкий треск, и я отшатываюсь, нелепо взмахивая руками и едва не падая. Старые жёлтые перья взлетают в воздух. Пушинки летят, кружатся, оседают на нас обоих и все вокруг.
— Блять, — выдыхает сводный, откидывая кусок наволочки и стряхивая перья с головы и одежды. — Отвали от меня, чудище!
— Я старалась, готовила тебе! — огрызаюсь. — А ты — неблагодарный. То не ем, это не ем! Хочу – не хочу!
— Это я-то неблагодарный?! — Мирон фыркает с раздражением и снова заваливается на диван, подложив руку под голову и сверкая на меня своими глазищами. — Я тебя спас, грел! Надо было оставить, чтобы волки сожрали.
— Ну так оставил бы! — выдыхаю обиженно. — С волками проще договориться, чем с тобой, наверное. Ну-ка пошёл есть!
— Да не пойду я! — рявкает Мирон снова. – “Пошел”, блин! Сама пошла!
Его упрямство бесит до невозможности. Вот прям хочется взять веник и отхлестать его что есть силы!
— Пойдёшь! — выдыхаю, забираюсь на диван и, упираясь спиной в стену, толкаю его в бок ногами.
– Что ты делаешь? Мерзкий гном! – начинает хохотать он, пытаясь увернуться, но я лишь сильнее его пихаю и сталкиваю на пол.
Запыхавшись, поправляю упавшие на лицо волосы.
Мирон резко садится на полу. Его взгляд полыхает настоящей ненавистью. Он хватает меня за ноги, рывком стаскивает с дивана. Я вскрикиваю, съезжая прямо к нему на колени.
— Я тебя убью. — выдыхает он сердито, перехватывая мою руку и дергает на себя.
На ощупь хватаю другой рукой горсть перьев и бросаю в него.
— Фу, блин! — уворачивается он и тут же швыряет огромную горсть в меня.
Пух забивается в глаза, нос. Чихаю Мирону в лицо, кашляю.
— Дурак, — выдыхаю, втягивая воздух.
Снова тянусь к перьям, но сводный перехватывает мою вторую руку.
— Почему ты такая бешеная, а?! — орет мне в лицо.
— Да ты не лучше! Упрямый баран! — кричу в ответ, извиваясь как змея, но он лишь держит меня ещё крепче. Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего, и я чувствую, как мой пульс начинает бешено стучать.
Кажется, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Замираю от странного ощущения беспомощности. Вижу, как грудь сводного быстро вздымается.
— Может, потому, что ты меня доводишь? — бросает он, недовольно морщась и сдувая с носа пух.
Мы оба тяжело дышим, мелкие пушинки всё ещё летают вокруг, напоминая какую-то нелепую сцену из фильма. Облизываю пересохшие губы, сплевываю в сторону прилипшее перо и сердито смотрю на Мирона. Его тёмные от ярости глаза буквально сверлят меня, но я не отвожу взгляд.