Мой дом – чужая крепость
Шрифт:
– До конца, – буркнул он необъятных размеров кондукторше и, расплатившись, уселся на неудобное сиденье.
Мужик вышел через несколько остановок и опять к окружающему миру никакого интереса не проявлял, по сторонам не глазел, не оглядывался. Зашел в какой-то магазинчик, вышел с целлофановым пакетом, из которого торчала аппетитная буханка, свернул в ближайший двор и исчез в одном из подъездов.
По всему выходило, что он направился домой. Корсун еще потоптался в чужом дворе и, окончательно замерзнув,
Колосову весь день хотелось увидеть Тоню. Просто увидеть, постоять рядом, но в коридорах института давно установили камеры видеонаблюдения, к нему в кабинет без конца заходили люди, и побыть с Тоней наедине не было никакой возможности.
Стемнело. Колосов подошел к окну. От института уже потянулись люди, мелькали огни проезжающих машин, прогрохотал, сверкая полоской окон, трамвай.
Поговорить с Тоней было необходимо, пришлось оторваться от окна, он нащупал телефон под ворохом бумаг, которые обязательно надлежало просмотреть и к которым он не притронулся.
Она ответила сразу, и ему тут же стало легче, как все последние годы становилось легко от ее присутствия и голоса.
– Тонечка, выслушай меня, пожалуйста, – попросил он. – И не перебивай.
– Я слушаю, Дима, – ему показалось, что она хотела сказать что-то другое, но он не обратил внимания. – Понимаешь… Я люблю тебя.
– Дима…
– Не перебивай. Я не могу без тебя остаться, я просто не выживу. Я люблю тебя, но не могу бросить Асю. Не могу, Тонечка, пойми. Она дурочка совсем, она ни к чему не приспособлена, я не могу от нее уйти. Понимаешь?
– Понимаю, Дима. А теперь ты меня послушай. Это и есть любовь, когда не можешь кого-то бросить. Только это и есть любовь, а все остальное называется как-то по-другому. Тебе только кажется, что ты несчастлив с Асей, а на самом деле ты будешь по-настоящему несчастлив без нее. И еще, Дима… Я люблю другого человека. Я всегда его любила. Прости, – зачем-то добавила Тоня. Она ни в чем не виновата перед Димой и все-таки чувствовала свою вину.
Тоня отключилась, а он еще какое-то время не понимал, что для него все кончилось, и тупо смотрел на погасший телефон.
Нужно было приниматься за работу, но он не смог. Посидел, глядя в экран компьютера, тяжело поднялся, достал из шкафа пуховик и, заперев кабинет, побрел вниз по лестнице. Ждать лифта у него не было сил.
Ася оказалась дома, аппетитно пахло готовящимся ужином. У нее отличное настроение, обреченно подумал Колосов. Сегодня ему хотелось, чтобы жена обиделась, замолчала и оставила его в покое.
– Митюша, раздевайся скорее, ужинать будем.
– Спасибо, котенок, я не хочу сейчас есть. Попозже. Чаю с тобой выпью. – «Митюшу» Колосов ненавидел еще больше, чем «Митю».
– Почему? – Ася обиженно, как пятилетняя девочка,
У нее задрожали губы. Вместо того чтобы покаяться, Колосов ушел, заперся в ванной, долго мыл руки.
Как ни странно, слез не последовало, отчего-то у Аси действительно было прекрасное настроение.
– Ну иди пить чай, я заварила.
– Спасибо.
– Вика замуж выходит, представляешь? – Вика была одной из многочисленных подружек и казалась Колосову редкостной дурой. Впрочем, жена тоже казалась ему редкостной дурой.
– Да? – равнодушно спросил он.
– Угу. Я сегодня ее свадебное платье смотрела. Ничего платье, красивое, в вишневых тонах. Не иначе как кто-то посоветовал, сама она такое ни за что бы не купила, у нее вкуса никакого. Была бы как все в белых кружевах. А знаешь, кто жених?
– Нет.
– Фотограф какой-то, случайными заработками перебивается и бабкину квартиру сдает. Будут с Викой два сапога пара. Она тоже без конца работу меняет. Официанткой была, теперь в интернет-магазин устроилась. Зарплата смешная совсем, говорить не о чем.
Ася медленно жевала мясо, отрезая крошечные кусочки. Ничего неприятного в этом не было, но ему хотелось закрыть глаза, чтобы ее не видеть.
Лилю Корсун узнал не сразу, она стояла у почтовых ящиков, держа в руке какие-то бумаги, и молча и испуганно на него смотрела. Что-то опять случилось, подумал он, взбежал к ней на пол-этажа, взяв за локоть, повел вниз, к лифту, и только тогда заметил, как сильно у нее дрожат руки. Ему стало неловко смотреть на ее руки, он бесцеремонно выдернул принтерные листы, которые она прижимала к себе, и почти не удивился, увидев на них Тимошку.
Тимошка на снимках то стоял у подъезда, то у машины, то еще где-то.
– Пойдемте, – он слегка подтолкнул Лилю от кабины лифта к Тониной квартире, нажал на кнопку звонка.
– Лиля! – ахнула Тоня, открыв дверь, и только тогда Корсун заметил, что по лицу соседки текут слезы. – Господи, что еще случилось?
Он ничем не мог утешить несчастную мать и, стараясь на нее не смотреть, протянул фотографии Тоне.
– У школы? – уточнила она, рассматривая характерный забор на одном из снимков.
Лиля кивнула – да.
– Он ходит в школу один? – поинтересовался Корсун.
– Нет, конечно. Я его провожаю и забираю, он же маленький совсем.
Маленький Коля ходил в школу один начиная с первого класса и до сих считал это вполне нормальным.
– Снимали из машины, – решил он, рассматривая явно непрофессионально отпечатанные фотографии. – Точно из машины. Вот край окна, видите?
– Из «Хонды» – мрачно предположила Тоня. – «Хонда Цивик».
– Ты разбираешься в машинах? – удивился Корсун.