Мой, и только мой
Шрифт:
— Сегодня никаких фортелей, ты меня слышишь?
— Ясно и отчетливо. — Она постаралась переключиться па предстоящее событие, чтобы не думать о вчерашнем вечере. — Разве ты не собираешься набросить мне на голову пиджак, чтобы соседи не смогли меня рассмотреть? Да что я такое говорю. Если и рассмотрят, ты всегда сможешь сказать, что я — мать одной из твоих подружек.
Кэл схватил ее за руку и потянул к входной двери.
— Скоро мне придется носить с собой скотч, чтобы залеплять твой глумливый рот.
— Не выйдет. К тому времени ты уже умрешь. Я заметила в гараже
— Тогда по возвращении домой я тебя свяжу, брошу в чулан, запущу туда с десяток голодных крыс и запру дверь.
Она усмехнулась:
— Очень хорошо.
Кэл пробурчал что-то нечленораздельное и открыл дверь.
— Мы здесь, — донесся из глубины дома голос Линн.
Кэл провел Джейн в прекрасную гостиную, выдержанную в белых тонах с добавлением персикового и светло-зеленого. Но Джейн не смогла уделить достаточно внимания самой гостиной: взгляд ее замер на писаном красавце. Таких ей встречать еще не доводилось.
— Джейн, это мой брат Этан.
Он шагнул к ней, взял ее руку, посмотрел на нее сверху вниз синими глазами.
— Привет, Джейн. Наконец-то мы встретились.
Ноги у нее стали ватными, подобная реакция столь удивила Джейн, что она едва сумела ответить на приветствие. Неужели этот светловолосый, с классическими чертами лица и мелодичным голосом мужчина — брат Кэла? Глядя ему в глаза, она испытывала те же чувства, что овладевали ею, когда она видела новорожденного младенца или смотрела на фотографию матери Терезы. Ей даже пришлось бросить взгляд на Кэла, как бы спрашивая: она чего-то не понимает?
Тот пожал плечами:
— Не смотри на меня. Мы не знаем, почему так вышло.
— Мы думаем, дело в том, что он сознательно бросил вызов нам всем. — Линн поднялась с дивана. — Он — наша семейная трагедия. Господу известно, что за каждым из нас тянется шлейф грехов в милю длиной, а уж в сравнении с ним мы выглядим хуже некуда.
— Причина проста. — Этан не сводил с Джейн чистых, искренних глаз. — Все они — порождения Сатаны.
Но к этому моменту Джейн уже в достаточной степени познакомилась с юмором Боннеров.
— И вы, вероятно, в свободное от работы время грабите старушек.
Этан рассмеялся и повернулся к брату:
— Ты наконец-то поймал настоящую щуку.
Кэл что-то буркнул себе под нос, выразительно посмотрел на Джейн, напоминая, что она не должна сближаться с его родственниками. Она не забыла, но думать об этом очень уж не хотелось.
— Твой отец принимает роды, — пояснила Линн, — но должен скоро прийти. Третий ребенок Бетси Вудс. Ты ее помнишь, не так ли? Твоя дама на школьном балу. Я думаю, твой отец принимал роды у всех девчонок, с которыми вы трое встречались.
— Папа унаследовал практику у своего отца, — добавил Этан. — Долгое время он был единственным доктором. Теперь у него есть помощники, но он все равно много работает.
Дискуссия напомнила Джейн о том, что ей вскорости надо показаться врачу. И отнюдь не Джиму Боннеру.
Едва она подумала о нем, как Джим появился в дверях. Усталый, с взъерошенными волосами. Джейн заметила тень озабоченности, пробежавшую
— Почему никто ничего не пьет? — прогремел старший Боннер, входя в гостиную.
— Кувшин «Маргариты» [33] ждет на кухне. — Лоб Линн разгладился, она двинулась к двери.
— Мы пойдем с тобой, — объявил Джим. — Терпеть не могу эту комнату, после того как с ней поработали ты и этот модный дизайнер. Белый цвет будоражит меня, не дает спокойно посидеть.
Джейн-то считала, что гостиная очень мила, и не понимала, на что взъелся Джим. Вчетвером они последовали за Линн на кухню, отделанную сосновыми панелями. И здесь чувствовался отменный вкус хозяйки. Джейн оставалось только удивляться, как Кэл, выросший в такой уютной обстановке, терпит крикливость и вычурность их дома.
33
Коктейль из текилы и сока лайма или лимона с добавлением ликера.
Джим протянул сыну банку пива, повернулся к Джейн:
— Как насчет «Маргариты»?
— Я бы предпочла что-нибудь прохладительное.
— Баптистка?
— Простите?
— Ты трезвенница?
— Нет.
— У нас есть хорошее белое вино. Эмбер стала у нас экспертом по части вин, не так ли, дорогая? — Такие слова мог произнести гордящийся женой муж, да только тон говорил об обратном.
— Достаточно, папа. — В голосе Кэла слышались стальные нотки. — Я не знаю, что тут у вас происходит, но я бы хотел, чтобы на этом поставили точку.
Его отец расправил плечи, их взгляды встретились. И хотя Кэл внешне оставался таким же расслабленным, жесткий блеск его глаз предупреждал отца, что тот зашел слишком далеко.
Джим, очевидно, не привык к тому, чтобы его главенство в доме ставили под сомнение, но Кэл и не думал отступать. Джейн вспомнила, что еще вчера он говорил, что в семейной жизни у родителей проблем нет.
Этан нарушил затянувшуюся паузу просьбой дать ему банку пива, добавил пару слов о состоявшемся заседании городского совета. Напряженность пошла на убыль, Линн поинтересовалась огородными успехами Джейн: это утро Джейн тоже провела у Энни. Джейн отметила холодность Линн и решила, что ее свекровь, должно быть, хочет понять, почему новая невестка проводит так много времени в огороде матери, но отказывается уделить ей несколько часов для осмотра достопримечательностей.
Джейн взглянула на Кэла. Увидела, что тот смирился с неизбежным: он не ждал, что она сдержит слово.
С грустью она поняла, что в этом отказывать ему не должна.
— Для меня это большое неудобство, только, пожалуйста, не говорите ей об этом. Она просто не поймет, что мне никак не возместить тех часов, на которые я отрываюсь от моих исследований.
Вновь возникла неловкая пауза. Джейн не желала смотреть на Кэла. Не хотела видеть облегчения на его лице: он своего добился, она восстановила против себя всю семью. Кляня себя, она забила еще один гвоздь в крышку собственного гроба.