Мой личный чародей
Шрифт:
— А что же твой отец? — продудела я в теплое надежное плечо, понимая, что все эти "рано делать выводы" и "тогда и посмотрим" — не более чем довольно неловкая попытка хоть как-то меня утешить. — Он ведь так мечтал о династии чародеев!
— Видишь, какие разные у всех мечты, — пробормотал Дар, зарываясь лицом в мои волосы. — А я мечтал о тебе. И мне всё равно, будут наши дети магами или не будут. Главное, чтобы со мною рядом была ты.
Я недоверчиво подняла заплаканные глаза. Мой любимый чародей наклонился и легко коснулся губами моих губ. В его взгляде было столько любви и ласкового терпения, что в тот же самый миг я поверила каждому его слову, а мои тревоги вдруг начали стремительно таять, словно
А магия? Что ж, и без нее люди живут.
Эпилог
"Не плачь, потому что всё закончилось. Улыбнись, потому что это всё было".
(Г.Г.Маркес)
"Грамотно записанная больная фантазия становится красивой сказкой".
(Ежи Лец)
Несколько дней спустя маги — люди и кентавры — посовещались с драконами и эльфами и приняли решение наглухо запечатать Дыру. Занорыш, хоть и очищенный от стай нежити, по-прежнему представлял собою немалую опасность для соседних миров: старый Сивелий под завязку напичкал его самой что ни на есть черной магией. Тешен долго раздумывал, но все-таки не рискнул разрушать замок некроманта — по его словам, рвануть могло от всей некромантской души.
Однако главная гадость заключалась даже не в этом. Чуткие драконы засекли надежно спрятанный межмировой переход, ведущий прямиком в логово Тиамат и, следовательно, в их собственную долину. Понятно, что бросать на произвол судьбы такое опасное место никто не собирался, поэтому чародеи совместно сплели сложнейшее заклинание, отсекающее зловещую Дыру от прочих миров и междумирий. Каждый маг использовал уникальные чары, свойственные только его расе. Наложенные особым образом, они слились воедино и многократно усилили друг друга, так что уничтожить их стало не по плечу даже самой Повелительнице Преисподней. Более того, заклятие должно было потихоньку высасывать из занорыша сохранившуюся в нем магию, подпитываясь таким необычным образом. Хватит надолго.
Покончив с Дырой, чародеи и эльфы присоединились к отрядам, гонявшим нежить по Синедолии. Это в занорыше вурдалаки и мортисы были практически как на ладони — куда там прятаться-то? Совсем не так в немаленьком княжестве, где для желающих пересидеть превосходящего по силам противника сплошное раздолье: хочешь, по оврагам таись, хочешь — по склепам, хочешь — в чащу леса забейся. Драконов же люди очень вежливо попросили в охоте не участвовать, поскольку появление на небе плюющегося огнем ящера почему-то пугало селян и горожан гораздо сильнее, нежели стая изголодавшихся упырей. Снисходительно посмеявшись над людскими предрассудками, крылатые Перворожденные милостиво согласились пощадить нервы подданных великого князя Велимира. На следующее утро восемь переливающихся на блёклом зимнем солнце драконов поднялись на крыло и взяли курс на свою долину. Между их исполинскими телами юрким огоньком носился Альбирео.
Я упросила Дара вывезти меня на берег Светлой, чтобы попрощаться с мудрыми ящерами. Правда, мой любимый совсем не обрадовался этому скромному желанию — по мнению всех без исключения чародеев и целителей, ближайшую пару недель мне надлежало находиться в постели и усердно болеть. Только после того, как я, скрипя зубами и обливаясь от слабости потом, ухитрилась не только добраться до ларя с одеждой, но и натянуть первые попавшиеся штаны и куртку прямо поверх ночного балахона, в котором мне предписывалось набираться здоровья, Дар всё-таки поверил в серьёзность моих намерений. Ворча на моё "упыриное упрямство", он ловко закутал меня в меховое одеяло и отнес на руках в конюшню — похоже, Пилигрим уже свыкся с той мыслью, что седоков у него
— Всё-таки она тебя уговорила, — каркнул Горыныч, опускаясь на плечо чародея.
Мы подъезжали к южным воротам. Из-под тяжелых копыт Пилигрима, громко ахнув, вывернулась щекастая тетка в крытой синим сукном шубе — грач не догадался хотя бы понизить голос и перепугал бедную бабу до икоты. Правда несчастное напуганное создание быстро сообразило, что злые колдуны и их заколдованные животные не собираются немедленно нападать на честных прохожих, и щедро покрыло нас отборной бранью.
Дар всем корпусом повернулся к крикливой страдалице. Вот это да! Чародей даже рта не соизволил открыть, как горластая баба захлебнулась на полуслове. То ли признала в незнакомом маге сына великого князя, то ли просто язык отсох от его тяжелого взгляда — наглецов мой муж на дух не переносил. Как бы там ни было, тетка с обреченным писком метнулась прочь и затерялась в толпе.
— А ты, Горыныч, считаешь, что есть на свете сила, способная заставить мою жену прислушаться к чужому мнению?
— Дар, пожалуйста, — прошептала я (говорить громко мне до сих пор было не по силам), — не начинай всё заново. Мне правда очень надо попрощаться с драконами лично. Горыныч, а ты что же, на самом деле решил не возвращаться в долину? Остаешься в Синедолии?
— Пока остаюсь, — довольно чихнул грач. — Соскучился я что-то по нашему лесу. А в долину я всегда вернуться успею. Альбирео покуда и без меня справится.
— Я рада. Нет, правда. Я тоже по тебе соскучилась. Ты поживешь у нас, пока я не поправлюсь? А потом мы тоже собираемся в Черный Лес съездить.
— Если ты этого хочешь.
— Спасибо, — я выпуталась из пушистого одеяла и слегка погладила глянцево-черные перья.
— О чем речь! — хмыкнул старый птиц и осторожно прищемил своим тяжелым клювом мой мизинец — приласкал.
Драконы уже были готовы к полету. Похоже, не хватало только нас — пока Дар тщился удержать меня дома, все остальные успели собраться на широком косогоре, плавно спускавшемся от высоких городских стен к берегу реки. Великий князь Велимир со Смеляной, едва ль не дюжина единокровных братьев и сестер Дара, Гордята с Севериной и сыновьями, воеводы, советники (этих-то как пить дать мой свекор обязал присутствовать), княжья дружина в полном составе, самые отчаянные из горожан…. Магов было мало — почти все разлетелись по Синедолии в погоне за нежитью. Гномы и эльфы — тоже. Только невозмутимые кентавры не снизошли до банальных стычек с вурдалаками.
— Думаю, мы тоже вскоре вернемся на свои земли, — раздался за моей спиной мягкий глуховатый голос. Дар молча развернул Пилигрима. Вслед за нами верхом на тонконогом золотисто-соловом жеребце, поигрывая узорным поводом, на берег Светлой выезжал как всегда взлохмаченный и невероятно изысканный Правитель Эрвиэль. Он и мастер Дивиэль оставались в Преславице, не пожелав присоединиться к облаве на нежить. Невместно…. Ну-ну. Помню я, как ты, мой милый, пока никто не видит, дракона на воргов и упырей науськивал.
— Я приветствую вас, Правитель, — прошептала я, пытаясь изобразить вежливый поклон.
Пресветлый Эрвиэль, невинно улыбнувшись Дару, подцепил мою слабую руку и прижал к губам. В тот же миг Пилигрим ловко извернулся и цапнул за плечо золотисто-солового, который, повинуясь хозяину, имел неосторожность практически прижаться к боку нашего коня. Эльфийский жеребец, взвизгнув от боли и неожиданности, отскочил в сторону и заплясал на месте, грозно храпя на обидчика.
— Ну-ну, Камбаро, успокойся, — беспечный голос Правителя не очень-то вязался с властными, жесткими движениями, которыми он быстро утихомирил разнервничавшегося коня. — Привыкай, что у людей даже лошади вредные.