Мой личный доктор
Шрифт:
— Раньше у меня просто болели кисти рук. А теперь у меня будут очень-очень болеть пальцы. Спасибо вам доктор, помогли!
— Это случайность, со всеми бывает. Как только заживёт вывих, разберёмся с вашими кистями.
— Ну уж нет, увольте! Я найду нормального доктора. К тому же у вас здесь такой прейскурант, что мне придётся продать папину машину. Очень у вас здесь дорого.
— У нас здесь качественно и прогрессивно! — Возвращается за стол, в своё большое кожаное кресло, берёт из кармана халата ручку, начинает писать.
— Прогрессивно ломать клиентам пальцы, чтобы
Откладывает ручку в сторону, скрещивает руки на крепкой груди. Осматривает меня. Не понимаю: зачем он так делает? Я должна начать улыбаться и таять?
— Вы заплатите только за консультацию, Ульяна Сергеевна. Я всё понимаю.
— Я могу за всё заплатить, мне не жалко, только теперь одна рука у меня перебинтована, а второй я держу одежду.
— Хотите я помогу вам?
— Да, будьте любезны.
Стою возле двери. Он подходит вплотную, судя по всему намереваясь застегнуть на мне пуговицы.
Рассмеявшись, киваю на проём. И решительно отшагиваю. Размечтался.
— Я имела в виду открыть дверь и достать из кошелька карточку.
— Прошу! — Выполняет мою просьбу Ткаченко и провожает до регистратуры.
Ещё бы. Боится, что я в суд подам и оставлю такой отзыв, что ему придётся идти работать в приёмное отделение травматологии.
Это ему не частная клиника. Там с медсёстрами не похихикаешь, там пахать нужно.
Случайно встречаюсь с ним глазами, когда он помогает расплатиться.
И даже не подозреваю, что завтра мы с доктором Ткаченко встретимся вновь.
Глава 2
Мы с моей коллегой и подружкой Майей стоим на крыльце школы. Начинается торжественная линейка. Микрофоны берут ведущие. Подружка, пользуясь шумом, наклоняется к моему уху.
— Ну, Ульянка, скажи, как он? — с придыханием. — Изменился? Стал выше, крепче, сильнее, ещё красивее? Согласись, он словно бог в белом халате! — прижимает к груди ключи от кабинета Майка и смотрит на меня с завистью.
— Как я могу понять, каким он стал, если я не знаю, каким он был? Обычный мужик этот твой Константин Леонидович. Симпатичный, не спорю, но и самомнения воз и маленькая тележка. Не люблю такое. Хочется надавать по шапке.
— Я представляю, — полностью игнорируя мои слова, мотает головой и, глядя куда-то вдаль, вздыхает Майка, — ты небось, как только увидела Костю, так сразу же забыла про свои пальцы и боль. Ещё бы! — Быстро-быстро кивая. — Такой мужчина оказывал помощь.
— Да уж, забыла. Всё утро изучаю возможности подать на него в суд. Вот разберусь, что и как, и обязательно напишу бумагу.
Звучит гимн нашей страны и, вытянувшись в струнку, мы замолкаем.
Сейчас стало модно устраивать торжественные линейки по любому поводу. Вот у нас в детстве это случалось дважды в год: первого сентября и в честь последнего звонка. А сейчас изгаляются как могут. То перед началом четверти, то в конце, то день флага, то герба.
Я, естественно, выступаю за патриотизм и воспитание молодёжи, но у меня уже ноги отпали стоять на этой раздолбанной лестнице на моих тонких шпильках. Я хоть и с шиной
— Мы с Костей в папиной больнице познакомились. В областной. Ты же в курсе, его там каждая собака знает. А Костик проходил ординатуру, вот у нас и закрутилось, — продолжает Майя, как только утихает музыка.
— Почему ты не сказала ему, что забеременела?
— А он всё равно бы не стал жениться. Он сам по себе. Знаешь, когда человек очень умный, много всего умеет, высоко взлетел и всего добился сам, ему очень трудно найти соответствующего партнёра. Он вроде бы был женат, по крайней мере, я видела фото в социальных сетях, но уверена, что в итоге та девушка не оправдала его ожидания.
— Да уж, — смеюсь. — Почему-то так и думала, что для Константина Леонидовича Ткаченко нет достойных его женщин.
Майка пожимает плечами. Она хорошая и капельку наивная. Неудивительно, что Ткаченко развел её на секс.
— Всё равно у ребёнка должен быть отец. Он же не погиб смертью храбрых. А Ткаченко обязан знать, что у него есть сын. Ну и деньгами помогать. А то живет в своё удовольствие. Я бы в первый день задержки объявила, что он скоро станет папой! А ты седьмой год молчишь и всё на себе тянешь. Это тебе ещё повезло, что семья обеспеченная, а то влачила бы нищенское существование и трудилась на пяти работах.
— Я ведь его обманула, Уль, — вздыхает. — У нас резинки не было. А мне с ним очень-очень хотелось. Влюбилась до умопомрачения. С первого взгляда. И боялась, что он больше не согласится. Сказала, что таблетки принимаю. Ай! — Махнув рукой. — Не жалею ни капли. За то вон Костик-младший у меня растёт.
— Сумасшедшая, — осуждаю.
Я на такие чувства неспособна. Вообще не представляю, каким должен быть мужчина, чтобы я с высоты прожитых лет в него прям влюбилась до потери пульса. А Майка, судя по всему, до сих пор своего Константина Ткаченко любит.
— Ужас, Майка. Как можно себя настолько не ценить?
— Ты просто не знаешь Ткаченко, когда он пытается понравиться. Да и теперь-то уже не докажешь.
— Есть тесты ДНК!
— Не буду я так опускаться.
— А насчёт того, какой он, когда пытается понравиться женщине, я не знаю, Май, и знать не хочу. Ну его к чёрту!
В этот момент директор называет мою фамилию. И я спускаюсь по ступеням, собираясь подойти к микрофону и выступить. Но нога попадает в ямку…
Я слышу хруст. Тут же возникает острая боль, особенно при попытке опереться или пошевелить стопой. Из глаз брызжут слёзы. От обиды сжимаю челюсть и неистово кусаю нижнюю губу. Молодой учитель по оркестровому классу, давно мечтающий разделить со мной постель, выбегает из толпы преподавателей и подхватывает меня под руку. Так как я порчу мероприятие, меня тут же оттаскивают в школу и, усадив за стол вахтёрши, как могут успокаивают. Сжав зубы, сдерживаю слёзы боли и обиды. Но нельзя, я же завуч. Человек на должности. Мне и так надавали авансов. Слишком молодая, не очень-то опытная.