Мой любимый компас
Шрифт:
— Значит так, девочки, — упирая руки в бока, наконец произносит Роднин. — Кажется, мы в полной жоп… на пороге черной дыры.
— Чё? — непонимающе выдыхает Царевич.
— Через плечо, Макарушка, — басит Давыдыч, потом громко выдыхает, словно смирился со своим нахождением в «черной дыре» и выдает, — Олимпийцы хотят реванш!
— Да ну на фиг! — тут даже Левин не выдерживает и вскакивает на ноги. — Еще месяц в таком темпе и я сдохну, тренер. Я уже забыл, как мои родные выглядят.
Это да! Но, в отличие от моих корешей, своих я предпочитал не вспоминать. Меня такой расклад более чем устраивал.
—
Мужики оседают сразу. Знают, что я все разрулю, если придется. А я взгляд на тренера перевожу и киваю, чтобы он продолжал.
— Благодарю, Ваше княжество, — издевается он, но продолжает объяснять, — Олимпийцы предложили теперь проверить и сравнить ваши интеллектуальные знания. Они предлагают олимпиаду по трем предметам: философия, экономика и IT-программирование.
— Чего? — без всяких на то усилий моя рожа растягивается в недоуменной улыбке. — Какая олимпиада? Мы месяц из воды не вылезали. Ни на одном занятии не были. Вы же сами…
— Знаю, Глебушка, — перебивает этот черт. — Вот и пришло время подтянуть свои знания, мальчики!
— Мы не на пороге, мы уже в самой глубокой части вашей «черной дыры», тренер! — вопит возмущенно Кир. — Как вы себе представляете эту олимпиаду? Теперь месяц за учебниками сидеть прикажите?
— Олимпиада через две недели! — рявкает Давыдыч и проходится по нам своим бешеным взглядом. — Но я нашел выход.
— Утопиться? — со стоном предлагает Макар.
— Хуже, Царев! — рапортует тренер и выдает свою гениальную идею, — я нашел четырех самых лучших учеников нашего университета. Это своего рода интеллектуальные гении. За каждым из вас я закреплю по одному студенту, и они вас быстро натаскают по необходимым предметам.
— Шутить изволите? — сжимаю челюсть, чтобы не перейти на отборный русский с придыханием. Ну какая ни фиг олимпиада, твою мать?!
— Наоборот! Ректор поддержал мою идею и даже принес в жертву собственную дочь. Так что, сынки, не подведите!
— Тренер, мы не будем участвовать в этой херне, — уже не на шутку психую и тоже подрываюсь на ноги.
Я парень высокий, крепкий. Всю жизнь занимался плаваньем. Поэтому, когда встаю рядом с тренером, тому приходится сильно напрячься и распрямить свой позвоночник. Но все равно я на добрых полголовы его выше. Давлю взглядом, но Роднин, сука, не сдается. Вижу, что еле себя сдерживает, чтобы слюной не закапать от возмущения, но авторитет в глазах не теряет. Держится. Только мне сейчас не до его игр во власть. Мы с парнями устали. Месяц без продыху тренировались. Забросили учебу. Да нам оценки последние полгода просто так ставили. За наши достижения в спорте. А сейчас он, видите ли, от нас знаний захотел.
— Юсупов, на кону честь университета, — делает попытку тренер, только на эту чушь я не ведусь.
Он видит, что я уперся. А это значит, что сейчас я заберу парней, и мы оставим расхлебывать проблемы в его «черной дыре» самостоятельно. Давыдыч знает, что парни уйдут за мной, поэтому выбирает другую тактику.
— Это нужно ректору. Нас заметили спонсоры, и любого из вас могут забрать в сборную страны. Ты хоть это понимаешь? Вам всего-то и надо доказать, что вы не только ластами махать умеете.
И снова мимо. Я уже плечи распрямляю и позвонками шейными хрущу. Это плохой знак, знают все.
— Я для тебя самую умную нашел, — вдруг тихо начинает шептать тренер, чтобы другие не слышали. — Она только что из Дрездена к нам переехала. У нее вступительный балл, как у всего нашего университете. Да еще и красивая.
Снова тишина. Только молча рюкзак с пола поднимаю и на плечо закидываю. Меня всякие там зазнайки не интересуют. Пускай сам с ней занимается. Может ума наживет. Сутенер старый.
Только Роднин не хрена сдаваться не собирается. Еще ниже ко мне наклоняется и в ухо шепчет.
— Блондинка. На куклу похожа. Яся Сверчкова зовут.
Сердце делает кульбит в горле и ухает в желудок. Пару минут на тренера смотрю, а он, сука, еще и головой качает, словно мысли мои читает.
— Та самая, с которой ты вчера у деканата зажимался.
Зубы сжимаю. Брови на переносице сходятся. Тяжелый вздох. И полная капитуляция!
Глава 4
Исполин переводит на меня свой темный тяжелый взгляд,
после которого хочется сразу пойти ко дну
— Ты купальник взяла? — спрашивает Таисия, когда мы утром встречаемся около универа.
— Купальник я, конечно, взяла, только вот не пойму, зачем он мне. У меня освобождение на всю жизнь вперед, — нервно выдыхаю и провожу потными ладошками по джинсам.
Вчера после деканата Таисия провела мне экскурсию по университету, рассказывая о всех тонкостях и правилах, царящих здесь. Несмотря на то, что университет носил гордое название «Бизнес и Право», здесь полным ходом развивался спорт. Вот хоть убейте, не пойму, как так получилось. Причем здесь бизнес и спорт. Но Тася, не стесняясь в выражениях, рассказала, как здесь всем заправляет некий тренер Роднин, который не посмотрит ни на одну справку в мире. У него девиз по жизни «Плыви или утони» и другого просто не дано.
Наслушавшись ее страшных ужастиков, я, конечно, кинула на всякий случай в сумку спортивный купальник, но была уверена, что он мне все же не пригодится. В любой момент у меня может случиться приступ, и я просто пойду ко дну. Хотя нет. Я и без приступа пойду ко дну, так как плавать не умею совсем. Мама всю жизнь кудахтала надо мной, оберегая от любых опасностей.
Ее я, конечно, понять могу, но то, что я к девятнадцати годам совершенно не приспособлена к жизни, меня ужасно пугает.
— Может быть, у тебя и освобождение, только Роднину на это наплевать. Он поставит тебе неуд, а это автоматический недопуск до сессии.
— Из-за одной физкультуры? — возмущенно воплю, а у самой глаза от страха того и гляди, сейчас из глазниц от натуги выпрыгнут.
— Представляешь?! — подтверждает мои слова Тася. — Роднин здесь царь и бог. И даже мой отец тебе не поможет. Так что…
Это было утром, а сейчас, отсидев все пары, нам предстояла последняя. В бассейне. Зажав в руке свою справку на освобождение от занятий, я тихонько пробиралась по скользкой плитке бассейна к стоящему у бортика тренеру. Он, словно коршун, оглядывал всех собравшихся, следя за порядком и дисциплиной.