Мой любимый шпион
Шрифт:
Сюзанна встала, взяла его под руку и одарила взглядом искрящихся зеленых глаз. Он улыбнулся в ответ, думая о том, что она все больше ему нравится, и спросил:
– Довольны вечером?
– Да, очень! Дамская компания подобралась на редкость разнообразная, и все здесь гораздо приветливее знатных эмигрантов, не скрывающих презрения ко мне.
И в тот же миг Симон решил, что и ему нравятся присутствующие здесь женщины – даже те из них, с которыми он еще не успел познакомиться.
– С нетерпением жду возможности побеседовать с ними. Из них я знаю только Афину Мастерсон –
– До сегодняшнего дня я никогда не слышала о такой стране, – призналась Сюзанна. – Ах, сколько новостей из Европы прошло мимо меня за время моего пребывания в Константинополе! Кстати, я заинтригована… Оказывается, вас посвятили в рыцари ордена святой Деолинды и в подтверждение дали огромный и блестящий медальон. Его и впрямь невозможно пробить пулей?
– Ручаться я бы не стал, – хмыкнул Симон. – Но он впечатляет. Афина и Уилл тоже получили медальоны – более заслуженные, нежели мой. Она, вероятно, поскромничала и не стала рассказывать вам свою историю, но я готов, если вам интересно.
– Да, очень!.. – Сюзанна невольно сжала его руку. – Знаете, ни одна из дам даже не поморщилась, когда я упомянула о своем прошлом.
– Вы рассказали им?.. – удивился Симон.
– Я решила, что если хочу подружиться с ними, то должна быть откровенной. – Сюзанна помолчала. – А если бы они отнеслись ко мне с презрением, то не стоило бы тратить на них время.
– Весьма прагматичный подход, – заметил Симон, впечатленный ее смелостью.
– Пока живешь в гареме, лишаешься иллюзий. – Сюзанна искоса взглянула на кузена. – В целом беседа была на редкость откровенной. Думаю, вы, джентльмены, сбежали бы, услышав ее. А мы выяснили, что у нас много общего. Взять, к примеру, Калли – ту красавицу с волосами оттенка розового золота. Ей тоже приходилось зарабатывать себе на хлеб рукоделием. С нетерпением жду возможности снова побеседовать с ней.
«Выходит, Калли, аристократически хрупкая и изнеженная, была швеей?» – мысленно удивился Симон, а вслух заметил:
– Должно быть, ей есть что рассказать, – заметил он.
Сюзанна кивнула.
– А как прошла беседа в кругу джентльменов? Может, говорили о том, что опасность, от которой вы спаслись общими усилиями, еще не сделала вас настоящими друзьями?
– Да, верно. Но выяснилось, что мы, «грешники», в своем стремлении искупить прошлые грехи прекрасно ладим. – Заметив, что другие пары, опередив их, уже приближались к двери столовой, Симон повел свою спутницу быстрее.
– Если вы были заняты опасным и необходимым делом, это еще не значит, что вы грешник, – заметила Сюзанна, когда они входили в столовую. – Авантюрист – да, пожалуй. Но не грешник.
– Может, и так. Но при такой службе можно остаться в живых лишь в том случае, если не всегда действуешь по-джентльменски. Симон отодвинул для своей дамы стул у стола. Поскольку в столовую они вошли последними, свободных мест оставалось всего два – напротив Хокинса и леди Рори. Все пары предпочли сесть вместе, и Симон с удовольствием отметил, что стол не настолько широк, чтобы нельзя было вести разговоры через него. Заботой Киркланда об
– Сама будучи великой мастерицей искусства выживания, я не стану вас осуждать, – тихо проговорила Сюзанна.
– Я бы сказал, что всех нас объединяет именно умение выживать, – в задумчивости произнес Симон. – Вы согласны, Хокинс?
– Безоговорочно, – кивнул тот. – В опасные ситуации я попадал столько раз, что и не сосчитать! И к Рори это тоже относится.
– Я как раз собираюсь сделать записи обо всех этих чудесных спасениях, – заявила Рори с блеском в глазах. – Из них получатся чудесные эпизоды для скандальных готических романов!
Сюзанна криво усмехнулась.
– Только придется кое-что изменить, чтобы никто не узнал героев романа.
Остроумными замечаниями сыпали не только они – смех слышался повсюду за столом. Угощение было отменным, беседы – еще лучше. Симон не мог припомнить, когда ему в последний раз доводилось побывать на столь же приятном ужине.
Они с Хокинсом разговорились о жизни моряков и воспоминаниях о дружбе Хокинса с Лукасом; Афина и Калли обсуждали трудности жизни в районах боевых действий, где довелось побывать обеим, а Гордон развлекал присутствующих уморительными – и, как все надеялись, гротескно преувеличенными – рассказами о днях своих странствий.
Киркланд же внимательно слушал и явно что-то брал себе на заметку. Симон знал, что в службе разведки хозяин этого дома занимал почетное положение легенды и своими успехами отчасти был обязан удивительному умению собирать сведения где угодно.
Когда ужин подошел к концу, Киркланд произнес:
– Прежде чем мы ненадолго разойдемся, у меня есть вопрос ко всем вам, поскольку вы обладаете обширным опытом. Уверен, всем вам знакомы слухи и догадки, касающиеся бегства императора с Эльбы во Францию с целью возвращения себе престола. Как вы думаете, возможно ли такое?
Долгую паузу нарушила Афина Мастерсон:
– По-моему, это весьма вероятно. Недавно я познакомилась в Сан-Габриеле с несколькими французскими офицерами. Некоторые из них устали от войны и хотели лишь одного: чтобы им не мешали строить мирную жизнь, – но другие знали только войну, так как возвращаться с нее им было некуда. Наполеона по-прежнему боготворят многие его солдаты. Если он вернется и поднимет знамя борьбы, у него найдется немало сторонников.
– Именно так, – согласился Симон. – Новый император династии Бурбонов не внушает любви своим подданным, а Наполеону, по слухам, уже наскучила его миниатюрная империя на Эльбе. Если ему представится шанс сбежать, он так и сделает.
– Рано ли, поздно ли, но сбежит он непременно, потому что слишком уж многие готовы поддержать его, – рассудил Мастерсон. – А во Франции столько желающих вновь приветствовать его во главе государства, что это неизбежно приведет к новым войнам.
– К продолжению прежних войн, – поправил Симон, представив самые разные варианты развития событий, и ни один из них не сулил ничего хорошего. – Для его ссылки следовало выбрать более отдаленное место: например Ботнический залив, – а от Эльбы рукой подать до Италии и Франции.