Мой марафон
Шрифт:
— Ну их к лешему, ребята,—сказал тогда Аркадий,—не обращайте внимания. Мы их в цирк сдадим, когда в город вернёмся... А сейчас давайте щавель собирать. Такие щи закатим!
Вова и Тоська сначала ничего не собирали. Они стояли посреди поляны и тёрли в руках какую-то траву. Но потом стали нагибаться вместе с другими. Тут к ним подошла Тата и сказала, что её двоюродный брат тоже перешёл в пятый класс, его Женя зовут,— он, когда насмешить хочет, сделает такое или скажет, что все обязательно смеются. Потому что
— А некоторые,—добавила она,—очень хотят, чтоб смешно было, но не получается. Даже обидно за них... Женя знаете как соседского кота назвал? Приходимец. Потому что он всё время к ним приходит...
— Ну и беги к своему Женечке,— сказал Вова.— Без остановок.
— Дур... глупец,—сказала Тата.—А у Жени собака есть. Жесткошёрстный фокстерьер.
И она отошла от них на другую сторону поляны.
Щи получились очень вкусные, но Вова и Тоська этого почти не заметили, потому что перед самой едой кто-то крикнул: «Циркачи, берите ложки!» —а одна девчонка сказала, что они Олеги Поповы, только наоборот...
На обратном пути Вова сказал Тоське, что больше не хочет сдёргивать одеяло и тонуть тоже. Всё это глупо, и никто всё равно не выгоняет.
— Сам начал, а теперь отказываешься? — сказал Тоська.
— Ничего не испугался. Просто надо другое придумать.
— Что другое? — спросил Тоська.
— А то. Я такие болезни знаю — сразу отправят. Как миленьких.
— В больницу?
— Ни в какую не в больницу, а домой. Ещё на легковой машине. На другой день они пошли к врачу.
— Елена Львовна,— сказал Вова,— у нас с ним астеническая реакция. Честное слово. Можете проверить... И ещё животы болят.
— Насчёт первого диагноза,—ответила Елена Львовна,—я позволю себе не согласиться, а что касается второго — тут спорить не могу.
— Нужно анализы, да? — спросил Вова.—Только как же сделать в лагере? Надо в городе.
— Зачем в городе? — сказала Елена Львовна.—Бутылки и у нас найдутся, а остальные в сельской больнице можно...
— А у меня ещё этот... как его... невроз,—добавил Вова.—А невроз только в городе можно лечить.
— Нет у тебя невроза,—сказала Елена Львовна.—Но вообще ты молодец: столько болезней знаешь. Наверно, врачом хочешь быть, когда вырастешь?
— Наверно,— согласился Вова, а сам подумал, что если уж кем-то быть, то хорошо шофёром или работником зоопарка. А лучше всего — шофёром зоопарка.
— Ну хорошо, идите гуляйте,—сказала Елена Львовна.—Я чувствую, вам уже легче стало. Правда?
Около столовой висела новая газета. Не газета, а листок, под названием «Ай-ай-ай».
У листка толпились ребята.
— Что это там нарисовано? — спросил Тоська. Они с Вовой растолкали ребят и протиснулись к листку.
— Гляди, рыжий в колпаке! — засмеялся Тоська.
— Здорово нарисовал кто-то,— сказал Вова.
— Ну
Вова отодвинул девчонку и прочёл под рисунком:
«Внимание! В пятом отряде ежедневно работает цирк. У ковра выступают Антон Денисов и Вова Тройский. Спешите посмотреть новые трюки: картошка превращается в свёклу! Бег на месте! Прыжок через муравья! Стишки про кишки!.. Только у нас! Только у нас!..»
— Смотри,—сказал Вова Тоське. Но тот уже посмотрел.
— Подумаешь!.. — сказал он.— Цирковым артистам ещё трудней быть, чем простым. И нарисовано плохо. Совсем не похоже... Пошли отсюда...
На вечерней линейке старшая вожатая Рита сказала:
— Ребята! В пятом отряде произошла нехорошая история... Вы все видели наш крокодильский листок «Ай-ай-ай»? Он висел у столовой. Но сейчас не висит. Почему? Потому что его сорвали!.. Это нечестно, это стыдно. Так отвечать на критику товарищей... Не хотелось разбирать поведение этих пионеров, думали — они сами поймут. Но теперь придётся. Я говорю о Тройском и о Денисове... Сделайте шаг вперёд!
Тоська и Вова переглянулись и вышли из строя.
— Я не срывал... крокодиловый листок,—сказал Вова.
— Я тоже,— сказал Тоська.
— Не хватает даже смелости признаться,—сказала Рита.—Это уж совсем из рук вон!
— Умеете визжать, умейте и ответ держать,— сказал Аркадий.
— Честное слово, не срывали! — крикнул Вова.— Честное...
— Мы вам не верим,— сказала Рита.
— Правда,— сказал Тоська,— мы ничего не делали. Почитали и ушли.
— Свежо предание, а верится с трудом,—сказал Аркадий. И вдруг кто-то крикнул из строя:
— Они не срывали! Верно!.. Это не они!
Все обернулись и посмотрели в конец линейки. Голос был Татин.
— Верно,— повторила она.
— Почему ты так уверена? — спросила Рита.
— Они из одного класса! — сказал кто-то.
— Совсем не потому,—ответила Тата.—Просто...
— Очень не просто,— сказал Аркадий.— Простота бывает хуже воровства.
— Просто... это я сама сорвала,— сказала Тата.
Все притихли, а Тата продолжала:
— Потому что они не такие уж плохие, я знаю. Только притворяются... Ну, как вам сказать... бывает, человек делает хуже, а на самом деле он лучше...
— Ясно, из одного класса,— повторил тот же голос.
— Ну и что? — ответила Тата.—Значит, и правду говорить нельзя?
Она ещё что-то хотела сказать, но Рита перебила и сказала, что нечего терять время, а этот вопрос пусть разберут на отряде. После линейки Вова и Тоська подошли к Тате.
— Ты чего это на себя наврала? — спросил Тоська.
— Вовсе не наврала.
— Правда? — спросил Вова.
— Я говорю только правду,—сказала Тата.—А вы глуп... дураки!
От волнения она, видно, перепутала слова.