Мой милый шпион

Борн Джоанна

Какое-то время они смотрели друг на друга, сверкая глазами, – как два ястреба или орла. Джесс невольно поежилась; она чувствовала себя мышью, оказавшейся между двух хищников. Что сейчас чувствовала Флаффи, она не знала. Возможно, она уже ничего не могла чувствовать.

– Джесс живет в моем доме, – сказал Себастьян. – И я заплачу тебе за нее. Мы ведь договорились, что ты не трогаешь моих людей, не так ли?

– Эх, капитан, она была моей еще до того, как у нее между ног выросли волосы. Она моя. И душой, и телом. Смотри, – Лазарус поманил к себе Джесс. – Скажи, девочка,

кому ты принадлежишь?

– Я принадлежу… – Она на мгновение умолкла. – Я принадлежу Лазарусу. – Она, вероятно, произносила эти слова сотни раз. Во всяком случае, Лазарус, когда заставил ее перебраться к нему, постоянно задавал ей этот вопрос. – Но это было очень давно, сэр, – добавила она неожиданно.

Но Лазарус не смотрел в ее сторону. Он пристально смотрел на Себастьяна.

– Капитан, знаешь, что должны сделать для меня все мои люди, мои приближенные? Они обязательно должны убить кого-нибудь – даже такие хорошенькие девушки, как Джесс. Разве не так, милая?

– Так, сэр, – кивнула она и тут же содрогнулась. То была худшая ночь в ее жизни. Она до сих пор вспоминала ее с ужасом. Именно после этой ночи она продала Лазарусу душу.

Лазарус ухмыльнулся:

– Да, да, она пришла ко мне вся забрызганная кровью. Поэтому она – одна из нас. И она – моя. А люди, которые хотят забрать ее у меня, очень рискуют.

Но Себастьяна это заявление нисколько не смутило.

– Я сказал то, что сказал, – ответил он.

– Меня не нужно спасать, капитан, – вмешалась Джесс. – Уходи и оставь меня, потому что… – Она умолкла и потупилась.

Лазарус посмотрел на нее с веселой улыбкой и спросил:

– Джесс, не посоветуешь, как поступить с капитаном?

Она молча покачала головой.

– Не слышу, Джесс.

– Сэр, мне нечего сказать.

– Я так не думаю. – Лазарус снова повернулся к капитану: – Мне потребовались месяцы, чтобы научить Джесс молчанию. Долгое время, когда она просила меня оставить кого-то в покое, я был вынужден поступать наоборот. Это было трудное время для нас обоих.

Глаза капитана сверкнули, как два острых ножа.

– Но это было очень давно.

– Разве? – Лазарус посмотрел на украшение, которое все еще держал в руке. – Отчитайся, Джесс. Я имею в виду это ожерелье.

Ожерелье Медичи? Нет ничего проще.

– Это одиннадцать тщательно подобранных рубинов, – сообщила она. – Все – без единого изъяна. Все, кроме этого. – Она указала на один из камней. – Но его вес – двенадцать каратов, и он чертовски знаменит. А вот этот, третий камень слева, – он из диадемы принцессы Наваррской, жившей в двенадцатом веке. Само же ожерелье было изготовлено в тысяча четыреста восьмидесятом году для Лоренцо Медичи. Два года назад его похитил из сокровищницы Романова Луи Больяр и продал в Женеве, где его и приобрела наша с отцом компания. Его цена на черном рынке в Лондоне доходит до восьми тысяч. Но следует соблюдать осторожность, если действительно захочешь его продать.

Выслушав Джесс, Лазарус снова обратился к Себастьяну:

– Вот видишь, капитан, какая она умница? Я никак не могу расстаться с ней, потому что так и не нашел ей замену.

«Как

будто речь идет о карманных часах», – подумала Джесс. Но ведь в былые времена Лазарус действительно учил ее всему. Учил открывать отмычкой замки. Учил спускаться по веревке из окна. А в тот раз, когда она упала и оказалась под завалом в темноте старого склада, он сам пришел ее спасать. Прополз к ней и вытащил. Сверху же на них сыпались кирпичи и рушились балки… Он ради нее рисковал жизнью. Нет, она никогда не была для него вещью. Он просто дразнил сейчас капитана.

Внезапно Себастьян наклонился вперед и отчетливо проговорил:

– Видишь ли, я переспал с ней. Поэтому теперь она моя.

О, черт!.. Кеннет хотел, чтобы она солгала Лазарусу. Но она не могла этого сделать. Лазарус читал ее мысли, как газету.

– Это правда, Джесс? – обратился к ней Лазарус.

Себастьян же повернулся к ней и окинул ее взглядом собственника; он смотрел на нее так, словно обладал ею не один десяток раз всевозможными способами, каждый из которых доставлял ему истинное удовольствие. Джесс вспомнила, как лежала рядом с ним на койке. Вспомнила, как потом, в последующие дни, постоянно думала о нем и представляла, как они вместе лежат в постели обнаженные…

Густо покраснев, она потупилась.

– Вижу-вижу, Джесс. Ты уже выросла, не так ли? – Лазарус рассмеялся. – И это обстоятельство делает их… практически бесполезными. – Он взглянул на рубины и жестом подозвал мальчика. Рука тотчас же подбежал к нему, и Лазарус сунул ему ожерелье Медичи. – Возьми это и убери куда-нибудь подальше.

– Да, сэр.

Мальчишка расплылся в улыбке и, затолкав рубины в штаны, медленно удалился.

– Ничего не поделаешь. Когда-то Джесс стоила тридцать таких. И она никогда не важничает, имея при себе ценности. Ведь я и не догадывался, что у нее в кармане, пока не увидел. Но дело вот в чем, капитан… Она считает тебя шпионом. И, согревая твою постель, ищет, как тебя зацепить. Интересные у вас отношения, верно?

Себастьян пожал плечами:

– Ничего не имею против.

Джесс украдкой поглядывала на капитана. Кеннет лгал Лазарусу, а ведь этому человеку никто никогда не лгал.

Тут Лазарус допил вино и протянул пустой стакан в сторону Флаффи. Та тотчас же подбежала к нему и взяла стакан. А он нахмурился и проворчал:

– Чтоб Джосайе Уитби сгореть в аду. А шпионами пусть занимается Эйдриан Хокхерст. Но Синк посягнул на мою территорию и нанял ирландцев для своих делишек. Этого я не потерплю. Где ты был, когда Синк чуть не схватил ее?

– Защищал ее.

– Чертовски плохо вы это делаете. И ты, и Джосайя. Моя Джесс является ко мне в синяках. Она так напугана, что идет ко мне за помощью. Почему я должен ее отпускать? Я имею полное право сохранить то, что принадлежит мне.

– Оставив ее… здесь? – спросил капитан. – Но ей уже давно не двенадцать лет. Лучше отпусти ее.

Лазарус еще больше помрачнел и надолго задумался.

– Если ты не убьешь меня сейчас, я вернусь за ней, – продолжал капитан. – А если убьешь, то все равно не удержишь Джесс. Посмотри на нее.