Мой мир

Портной Матвей

За этой болтовней дедок пихнул мне в руки балахон из мешковины и такие же штаны. Обувь была сплетена из коры какого-то дерева.

— Давай, малыш, давай, одевайся. Нечего своим срамом отсвечивать. Ну был мертвым, теперь опять живой. Ничего удивительного, у нас здесь и не такое бывает.

Я одевался непослушными руками. Тело плохо слушалось, как будто приходилось обучаться всему заново.

— А теперь давай-давай, пойдем, — поторапливал дедок. — Только не шуми, а то неровен час хозяйку разбудишь, она не посмотрит, что

только сейчас тебя оживила, как врежет по мозгам. Будешь потом битый час извиваться на полу и за голову держаться. Знаешь какой у нее взгляд тяжелый? О-го-го какой! Она этим взглядом и убить может, и оживить кого хочешь. Вот как тебя сейчас.

Я шел за Мымром по проходу, вырубленному в камне. Впереди показался выход.

— Вот, бери, недавно скосил и высушил — старичок ткнул пальцем в небольшой стожок сена у прохода в скале. — Бери давай-давай и пошли, а то тебя еще кормить надобно.

Мы вернулись в общий зал, и я сотворил себе постель из сена и тряпок, любезно выделенных мне шустрым дедком.

Дальше Мымр поставил на стол миску, из прочного пластика, с бульоном в котором плавали куски мяса.

— Вот похлебаешь, а тарелочку то вымой.

— Где? — спросил я

— Ах да. Ты же не знаешь, — дед почесал затылок. — Ладно покажу тебе наше помывочное и туалетное помещение. Хлопот с вами с новенькими не оберешься. Живете не долго, а каждому объясни, да покажи, что да как.

— Это почему живем недолго? — спросил я

— Потому, что лезете не туда куда надо, и ждать не умеете. В нашем деле терпение нужно. — начал пространно рассуждать он.

— А чего ждать? Куда не лезть?

— Ты лучше ешь и слушай что тебе знающие люди говорят. Да не перебивай, — наставительно изрек Мымр.

Я попробовал варево. Приятное на вкус. Бульон наваристый, а куски странного мяса одновременно напоминали и курицу, и рыбу. Тем временем, дедок продолжил разглагольствовать:

— Вот возьмём к примеру Жмота. Парень он был неплохой. Хитрый, прижимистый, да вот только и его это не спасло. Увидел большой камешек руки затряслись «Это мой, это мой!» тут-то его ментальной волной накрыло, а гонзики разорвали и сожрали. Был Жмот и нет Жмота.

— А кто такие гонзики? — не удержался от вопроса я.

— Это такие зверюшки серенькие, величиной с твой башмак. Да вот ты его сейчас ешь. — кивнул Мымр на мою тарелку.

Я аж поперхнулся. Дедок постучал мне по спине.

— Ничего-ничего паря, попривыкнешь. Может еще и научишься чему. — подбодрил дед.

— А ты Мымр давно здесь живешь? — спросил я у этого словоохотливого собеседника.

— Вообще-то живу я уже прилично, а сколько не знаю. Не умею я за временем следить, да и не к чему это здесь, забивать голову всякой ерундой. А хозяйка это у меня не первая и не вторая. Я по рукам-то походил, дай бог. То выменяют меня на что, то за долги заберут.

— Тут что работорговлей занимаются? — удивился я.

— Какой

еще работорговлей? — возмутился старичок. — Нет тут никакой работорговли. Так баловство одно. Людской хлам и шлак, это не люди, это так, не пойми, что. А почему бы не продать ненужную вещь или не подарить? А?

— Но ведь живые существа — это не вещи, — возразил я.

— Это кто живой? Это ты то живой? Да тебя хозяйка на себе притащила окровавленным куском мяса. Это потом она тебя оживила и приговаривала все «…из этого получится толк я вижу в нем потенциал…» Так что теперь ты ее собственность.

— И что? Она всех вот так на себе притаскивала? — не унимался я.

— Всех не всех, но больше половины, точно. — изрек дедок. — Бывало, если сильно не хватает рук она идет на городскую свалку и там вылавливает пацанят, которых только что выкинули за ненадобностью.

— Это как? — удивился я.

— Да просто ненужный хлам выкидывают, выводят на свалку. Таким образом поддерживается местная экосистема. Зверюшки всякие питаются издержками производства столичного инкубатора. — старичок потер рукой лысую голову. — Ты паря давай, доедай да пойдем, я тебе помывочную покажу, а то разболтался.

Я по-быстрому дохлебал похлебку из гонзиков и дедок повел меня в другой проход пещерного помещения, где впереди что-то журчало. Оказалось, это что-то — подземной речушкой. Неглубокой. По колено.

— Вот тут и мой тарелку. Здесь же мы и нужду справляем. — изрек дед. — Вода все уносит.

Я по-быстрому ополоснул тарелку в ледяной воде, и мы вернулись в жилой зал.

— А вот и Курносый вернулся, — констатировал факт появления паренька, со вздернутым носом и в таком же как у нас балахоне, дедок. — Ну что, много наловил?

Парень нес черный пластиковый мешок, в котором что-то лежало. Подойдя к столу, он молча кинул мешок на пол и ушел в угол, где раскинулись лежанки. Улегся на одну из них и закрыл глаза.

— Сейчас посмотрим. — Мымр высыпал содержимое мешка прямо на каменный пол — Не плохо, не плохо.

На пол упало с десяток небольших зверьков с большой головой, клыками по сантиметру, серого цвета, размером сантиметров двадцать и с маленькими обрубками хвостов. Лапы были короткие и толстые. На мой вопросительный взгляд дедок изрек:

— Курносый в соседнюю пещеру ходил. Силки проверил. Там гонзиков прорва живет. Они хоть и мелкие, и трусливые, но, когда их много они и загрызть могут. Ладно, сейчас ужином займемся.

Старичок извлек из своего ботинка обломок скальпеля и начал мастерски разделывать зверюшек, принесенных Курносым. Тушки он клал в металлический котел, а ненужную требуху и окровавленные ошметки в тот же пластиковый пакет. Закончив с этим делом, он изрек:

— Вот, — и протянул мне мешок с ошметками, — вывали на улице перед соседней пещерой, а мешок помоешь, ты знаешь где. А я пока займусь готовкой.