Мой мир
Шрифт:
– Это волчица. – С трудом выдавил из себя Ингвар.
– Она с пометом? – Спросил Свейн, Ингвар только отрицательно покачал головой.
– Нет, - произнес он. – Нет… ничего ты, старик, не понимаешь. Она и есть волчица. Гуннхильда.
– Гуннхильда? – Переспросил Свейн.
– Да, - кивнул Ингвар. – Я пойду. – Ингвар встал из-за стола и направился к выходу.
– Стой! Ты куда? – Забеспокоился Свейн.
– К Гуннхильде. – Ответил Ингвар и пошел прочь. Свейн его не останавливал. Почему? Резонный вопрос. По всему было нужно остановить Ингвара, образумить, но он решил
* * *
Гуннхильду Ингвар нашел в отдалении от берлоги. Она лежала в куче шерсти прямо на снегу. Её снова лихорадило. Взяв девушку на руки, он отнес её в берлогу. Очередная порция антибиотика и витаминов для поддержания организма.
Она оборотень. Эта мысль пульсировала у Ингвара в голове, не давала покоя. Он не знал, что ему делать и как быть. С одной стороны он должен выполнить приказ, убить волка, с другой…
Выполнить приказ. Ингвар уже давно не солдат, да и на службе он предпочитал работать головой, а не бездумно следовать приказаниям. Что, собственно, и не позволило ему подняться выше капрала по служебной лестнице. И сейчас ему не хотелось выполнять этот «приказ». Кто такой мер города? Так, чиновник, а он бывший рейнджер.
– Снова ты. – Тихо прохрипела Гуннхильда, приходя в сознание. Ингвар постарался искренне улыбнуться.
– Я. – Ответил парень.
– Хочешь убить? – Спросила девушка.
– Нет, - покачал голов Ингвар. – Просто хочу знать, кто ты такая?
– Сам ведь догадался. – Она села на кровати и обняла свои колени. Плед прикрывал ноги, оголив спину. Но в землянке было тепло и Ингвар отсек мысль укутать её снова.
– Оборотень. – Не спрашивал, а констатировал Ингвар.
– Угу, - уткнувшись в колени, кивнула Гуннхильда.
– И… как это произошло? – Спросил Ингвар.
– Что именно? – Уточнила девушка.
– Ну, превращение. Как ты стала оборотнем?
– Никак. – Ответила Гуннхильда. – Я всегда была волком.
– Волчицей.
– Поправил Ингвар.
– Волчицей… - повторила Гуннхильда.
– А родители, они тоже оборотни?
– Не знаю, я росла в приюте. Говорили, что меня подбросили в приют. – Начала свой рассказ девушка. – Поэтому я не знаю, что такое родители, что такое семья. Я всегда была одинокой, волком – одиночкой. Но в приюте нас любили.
– Если любили, то почему ты одинока?
– Потому что из всех детей я одна вставала среди ночи, шла на улицу и оборачивалась волком. Знаешь, а это больно. Сначала появляется легкое волнение, как будто, беспричинное чувство беспокойства. Потом идет прилив сил, хочется бежать, кричать. Руки и ноги начинает сводить, как бывает перед дождем, только во стократ сильнее. И когда уже невмоготу, начинается. Руки, ноги раздувает. Кожу просто разрывают мышцы, адская боль. Потом все проходит и наступает такое блаженство, как будто этой пытки и не было. Сердце успокаивается, по телу расплывается тепло. Вот что значит обернуться в волка.
Она блаженно растянулась на кровати и закашлялась. Ингвар подхватил сумку и достал очередную порцию антибиотиков, но Гунхильда его остановила.
–
– Надо! – Вводя в шприц с ампулы антибиотик, ответил Ингвар.
– Стой! Я могу вылечиться и без этого! – Выпалила она. Ингвар удивлено посмотрел на неё. Знаете, спорить с голой женщиной довольно тяжело, особенно если она оборотень.
– Просто мне надо поспать в теле волка, но… у меня это не получается. – Как-то печально ответила она.
– Хорошо. – Кивнул парень, убирая лекарство. Она подошла к нему и обняла его руку. Ингвар недоуменно уставился на неё.
– Ты побудешь со мной, пока я буду спать? – Уткнувшись в его плечо, осторожно спросила она.
– А ты кусаться не будешь? – С улыбкой спросил он.
* * *
На удивление, Ингвар уснул довольно быстро. Гуннхильда, обернувшись волком, заняла почти половину землянки. Она спала прямо на полу, он же улегся на кровать. Она, конечно, позвала его к себе, тихо тявкнув и указав носом на свой бок, но он деликатно отказался. Как оказалось, в теле волка Гуннхильда не могла говорить, но разум её не затуманился. Чего, как раз, и боялся лесник. Спать с девушкой или же волком – разница есть.
Проснулся Ингвар от прикосновения. Открыв глаза, он увидел перед собой Гунхильду. Девушка буквально сидела на нем. То, что на ней ничего не было, Гуннхильду ни капельки не смущало. Наоборот, глаза её горели озорным огоньком.
– Гун… - хотел было произнести он, но она приложила свой пальчик к его губам и рассмеялась.
– Всегда, - она начала тяжело дышать, - после превращения мне хочется… - она провела рукой по его плечам, груди. – Ты понимаешь. И… ты не против?
– А у меня есть выбор? – Сглотнув ком, поинтересовался Ингвар. Двоякое чувство, ему была близка Хельга, но Гуннхильда была другой. В ней не было того желания власти, которое было в Хельги. Она хотела не раба, а равного партнера.
– Есть, если ты не боишься волчьих клыков. – Почти задыхаясь, ответила она и накинулась на парня. Он не сопротивлялся.
В тот день Ингвар узнал, что такое по истине животный секс. Старая кровать чудом выдержала напор страсти их двоих. Утолив похоть, они откинулись на постель. Она была мокрой. Жар их тел разогрел воздух и от утреней (или вечерней, в полумраке землянки этого не понять), свежести не осталось и следа. Но и сил выйти на поверхность не было. Затхлость, запах пота, спертый воздух, такое ощущение, что эти двое этого не ощущали.
– Двое суток без душа, пора бы вернуться домой. – Произнес Ингвар принюхавшись к своим подмышкам. Гунхильда же носом уткнулась в них и с восхищением вдохнула запах. Ингвар, как дитя цивилизации, взирал на это с некоторым недоумением, удивлением и, немного, страхом.
– Ты чего? – Вдавил он из себя вопрос.
– Терпеть не могу все эти парфюмы, дезодоранты! – С восхищением, произнесла она. – Природный запах – вот истинный аромат!
«Как и Хельга» - мелькнула в голове мысль. Хельга тоже терпеть не могла дезодорант, одеколон и запах геля после битья. Она любила его грязного, небритого и слегка помятого. Но с Хельгой это было продиктовано её наклонностями, а вот с Гуннхильдой причина была иной.