Мой мир
Шрифт:
Сегодня бездомных с голым трупом девицы в подворотне не было. Интересно, куда они дели труп? Съели или выкинули обратно в бочку? Хотя, мне какое до этого дело?
– Подъезд у вас не освещается тоже? – Спросил Свейн, когда мы, спотыкаясь, поднимались к моей квартире.
– Вообще-то, освещается. – Я зажег спичку и поднес её к лампе. Та была разбита. – Вот суки.
– Разбили? – Поинтересовался парень и сам же ответил на свой вопрос. – Бывает.
Мы поднялись на этаж, и… дверь моей квартиры была приоткрыта. Сквозь щель был виден слабоосвещенный коридор.
– Эль... – хотел крикнуть я, но Свейн положил мне на губы свои пальцы.
– Тише. – Шепотом
И только сейчас я учуял странный запах. Смесь пота, грязи и хлорного раствора. Бездомные!
Мы осторожно вошли в квартиру. Свейн шел впереди с револьвером, я же сзади с гаечным ключом.
– Кто это? – Тихо спросил он, с ужасом глядя вперед. Я выглянул из-за его плеча и обомлел. В прихожей лежала Эльза. Её серые глаза смотрели прямо на тускло горящую лампочку. А белый паркетный пол покраснел от крови. Серое платье потемнело в районе живота. А юбка была разорвана, ноги были раздвинуты и бурые пятна под ними размазаны, как будто там кто-то долго ерзал туда-сюда.
– Эльза… - так же тихо ответил я. Эльза. Я кинулся к ней. Свейн, предусмотрительно выхватил из моих рук ключ.
Она лежала и не двигалась. Я упал перед ней на колени и пытался поднять голову, но она не реагировала. Она просто смотрела вперед и все.
– Эльза… что с тобой?
– Она мертва, Марк. – Тихо ответил Свейн. Я посмотрел на него, и он стал расплываться перед глазами. Фигура стала не четкая, такое ощущение, что я смотрел сквозь воду.
Слезы. Это были слезы.
В комнате послышалось шуршание, и Свейн резко рванул на себя дверь, ведущую в комнату. Там, спиной к нам стояла темная облезлая фигура и рылась в комоде. Свейн вернул мне ключ и, кивнув, медленно направился в комнату.
Вот эта сука, что убила Эльзу. Я мгновенно подскочил и бросился в комнату.
– Тебе пи***а, суч**а! – Заорал я размахивая ключом. Фигура обернулась, и это был тот бездомный, что отмывал обезглавленный труп девки в подворотне. В два мгновения я оказался возле него. Он попытался что-то прошепелявить беззубым ртом, но я одним ударом снес ему пол черепа. Точно так же как той девке, которую он мыл. Мне даже на мгновение показалось, что передо мною не вонючий бездомный, а та голая девица. Но только на мгновение.
– Марк, в доме есть еще кто-то? – Спросил Свейн. Он, на удивление, оставался спокойным, даже после увиденного.
– Дети!- воскликнул я. Из детской как раз выскочил второй, с окровавленным ножом в руках. Только не мальчики. Я крепче сжал ключ, но… раздался треск, еще один, третий, и бездомный как-то странно закачался из стороны в сторону, а потом, выронив нож, обмяк и упал на пол. Свейн держал на вытянутой руке револьвер, дуло которого дымилось.
– Спасибо. – Сухо произнес я и кинулся в детскую. Там, в темноте, сидели мальчики. Альзак закрыл собой Томми и Мартина и держал перед собой стул наперевес.
– Папа? – Срывающимся голосом спросил он. Я бросил ключ и обнял своих мальчиков.
– Что там, где мама? – Спрашивал Альзак. Я оставил Мартина и Томми, взял за руки Альзака и сквозь слезы сказал:
– Мама ушла. Понимаешь?
Он бросил быстрый взгляд на ничего не понимающих Томми и Мартина и, кивнув, ответил:
– Понимаю. – После этого он обнял меня.
– Я вызвал жандармов. – Произнес Свейн, стоя в дверях с револьвером в руках.
* * *
Уголовный кодекс Гармонии разрешает охранять свою жизнь, жизнь своих близких и неприкосновенность жилища и своего имущества любыми средствами. Вплоть до физического устранение преступника.
Я говорил, что не люблю Эльзу. Я врал. Я люблю её. Только сейчас, потеряв её, я понял, насколько сильно я люблю её. Знаете, это как будто внутри все оборвали. Взяли и вырвали все, что у тебя внутри. И оставили пустоту.
С Эльзой мы попрощались в морге. Она лежала с закрытыми глазами, накрытая простыней.
– Мама спит? – Спросил Томми.
– Да, сынок, мама крепко спит. – Ответил я. Альзак нервно отвернулся, но я не могу сказать Томми и Мартину, что Эльзы больше нет.
На прощании были все. И Свейн с Анжелой, и Шорт с Кариной, женой своей, и Кевин с Ингрид. Клаус и Ираклий, как не женатые, стояли в стороне. Они, конечно, соболезновали мне, но их соболезнования не вернут мне Эльзу. Мне… нам! Я теперь один у своих мальчиков. Альзаку пришлось так рано повзрослеть.
Там мы прощаемся. В морге. Потом её тело отправили на обработку и на мясорубку. Я не хотел представлять, как мою Эльзу с кучей других трупов перемалывает в мясорубке. Следующую смену я с трудом отработал, мне мерещилось, что в каждой глыбе я вижу Эльзу. Возможно, в каком-то из этих жутких кусков и была она. Кто знает, я никогда об этом не задумывался. Даже когда отца отправил в котел. Когда-то он отправил так же мать.
Это и есть обратная сторона идеального общества Гармонии. Там, за морем, эти снобы создали свой идеальный мир, отгородившись от всего прочего. А мы… мы и есть это прочее. Мы – жители Смертиграда, которым суждено отправлять в утиль гниющие тела этих снобов, своих родственников. Да что там, перечислять их! Всех жителей Гармонии! Всех! Идеальных членов этого общества и тех, кто не вписался в эту гармоничную систему! Мы всех перекрутим в фарш, зажарим и сожжем в котле, чтобы перекручивать и жарить снова и снова, снова и снова, снова и снова, и снова. Изо дня в день, из часа в час.
Потому что мы, обратная сторона Гармонии.
2015
Игрушка
– Сколько тебе лет? – Спросил мужчина, лежащий на кровати.
– Женщинам не задают таких вопросов. – Кокетливо ответила брюнетка, расчесывая свои волосы перед зеркалом. Зеркало было широким и весело на уровне плеч. Ноар видела в нем отражение своего лица и плеч. Тусклый свет торшера в углу создавал приятный полумрак и позволял привести растрепанную прическу в порядок. Но, увы, на макияж его уже не хватало. Но Ноар не впервые посещала «Клуб одиноких сердец», поэтому её макияж был минимален. Лишь маленькая линия теней и изящный изгиб помады на губах. Подправить это полумрак позволял.
Комната выглядела специфически. Кроме кровати, торшера и зеркала на стене в ней была только вешалка в противоположном углу от торшера и небольшой журнальной столик, на котором лежали контрацептивны. Торшер и вешалка располагались по углам у стены, где стояла двуспальная кровать. Со стороны, где стояла вешалка, примостился и небольшой журнальный столик. Напротив кровати весело зеркало. Расстояние от кровати до противоположной стены было довольно большим, метра три. Вообще комната была большая, но минимум мебели делал её пустой, а белые стены визуально расширяли пространство. В противоположных углах, примыкающих к стене с зеркалом, находились две двери. Одна вела в мужской коридор, другая в женский.