Мой муж – мой босс?
Шрифт:
— Бинго! — не отрицаю я.
— И чего было делать из этого большой-большой секрет? Ты же взрослая девочка. А он, насколько я смогла рассмотреть, слюнопускальный тип. Совет да любовь, как говорится. Чего артачишься?
— Он меня не помнит, — говорю грустно.
— Ой, велика беда! — фыркает она. — Хотя где ж не помнит? Если позвал замуж именно тебя — значит, как раз помнит. И вон — всю подноготную твою выяснил. Здесь другое, подруга.
— Игра? — выдвигаю предположение, хотя и сама
— Игра, — вздыхает она. — И тебе придётся сыграть вслепую.
Она будет рядом — понимаю по глазам — и от этого легче.
После завтрака занимаемся нарядами. Особенно ворчит Лампа — у неё всё приличное стало мало. В результате она выбирает гламурные розовые спортивные штаны, толстовку мужа и кроссовки. Да ещё и хвост на голове кулёмает кое-как.
Мне проще. Я останавливаю выбор на строгом брючном костюме. Кремовом. Под него идут гладкая причёска и туфли-лодочки.
Таким составом в десять пятнадцать мы выдвигаемся из квартиры.
У подъезда нас уже ждёт машина представительного класса. Как сестра гонщика, я должна разбираться в марках авто, но ни черта в этом не смыслю.
А вот Лампа прицокивает языком со знанием дела:
— Ого-го! Карета подана, принцесса.
Она веселится и паясничает, но ровно до той поры, пока два амбала — одинаковы с лица — не перегораживают нам путь.
— Не велено! — выдают дуэтом. — Только одна.
Со словарным запасом у них, видимо, туго. Слова экономят.
— Я никуда не поеду одна, — заявляю и цепляюсь за руку Лампы.
Та гордо выпячивает живот:
— Ну, давайте, давайте, пинайте беременную женщину! Мешайте ей пройти!
Амбалы натурально бледнеют и, ещё раз бормотнув: «Не велено», но уже не так уверенно, всё-таки открывают дверь и запускают нас обеих в просторный салон.
Потом один втискивается с нами, другой усаживается на пассажирское рядом с водителем.
Тот, что пристраивается возле нас, всё время косится на Лампу и поминутно спрашивает:
— Не давлю?
Да уж, не давит! Только вот занимает места больше, чем мы с Лампой вдвоём.
К офису Клепенщука мы приезжаем спрессованные, как шпроты.
Так же, плечом к плечу, поднимаемся на нужный этаж и входим в нужный кабинет.
Клепенщук сегодня… особенно хорош, гад.
Ему идёт светло-кофейный костюм, галстук в мелкую голубую и коричневую полоску. И бледно-голубая рубашка. В тон глаз.
Мажу по нему взглядом и утыкаюсь в пол.
— О, Кристина Витальевна, — ехидно произносит он, — вы сегодня с группой поддержки! Решили играть по-крупному?
Фыркаю:
— Я не играю.
— Ну что ж, отлично, — он указывает на стул, — тогда, милые дамы, прошу вас ознакомиться с содержимым вот этого документа, — он пускает по столу папку с бумагами, —
— … Евлампия Сергеевна, — подсказывает моя визави.
— Так вот, Евлампия Сергеевна засвидетельствует, что данный документ вы подписали в здравом уме и трезвой памяти. Без всякого принуждения с моей стороны.
Я сдвигаю ладонь, которой перекрывала название папки, и… Глотаю слова — цензурные и не очень.
— Брачный контракт?
— Да, — подтверждает Клепенщук. — У нас всё серьёзно.
— Но зачем?
Он разводит руками:
— У всех свои цели — вам нужны деньги, мне нужна жена. И чем быстрее — тем лучше. Я и так потерял много времени. А мне необходимо как можно скорее предъявить деду наследника. Пока это не сделали мои кузены.
— Наследника… — поперхаюсь я.
— Да, дорогая Кристина Витальевна, — сегодня он будто выплёвывает в меня моё же имя, — брак только тогда полноценный, когда в нём появляются дети.
— Я не согласна! — взвиваюсь. — Дети должны появляться в любви!
И тут этот гад расплывается в самодовольнейшей ухмылке:
— Так зачем дело стало? Уверен, и двух недель не пройдёт — вы влюбитесь в меня по уши. И сами запрыгните в мою постель.
Каков нахал! Я аж задыхаюсь от наглости и безапелляционности. Вскидываю нос, сверлю взглядом:
— Не дождётесь!
Он ухмыляется ещё более сыто и коварно:
— Спорим? — предлагает, по-мальчишески блестя глазами.
— На что? — включаюсь в игру, где уже могу диктовать правила.
Я почти уверена, что он скажет: «На ночь любви», но Клепенщук удивляет меня:
— На стриптиз!
О, не мелочится. Это хорошо.
— Тогда готовьтесь осваивать пилон, Давлат Михеевич.
— Вы тоже, Кристина Витальевна.
Мы соединяем руки, а Лампа разбивает наше пари.
Война так война. Заметь, дорогой, не я её начала.
Я подтягиваю к себе контракт, щёлкаю ручкой и спрашиваю:
— Где ставить подпись?..
Хочу побыстрее закончить этот фарс.
На новом месте — приснись жених невесте.
Помню, мама любила так говорить. Мамочка моя, как мне тебя не хватает. Будь ты рядом, разве я бы натворила всех этих делов?.. А теперь, мам, и вспоминать не хочется. Но надо, прокрутить, проанализировать, попытаться разобраться…
Лежу, пялюсь в потолок своей новой комнаты в новом — временно моём — доме. У нас всё временное. Я заставила внести изменения в брачный контракт. Фиктивный брак. На год. А через год — если не появится детей (а я сделаю всё, чтобы не появилось) — мы разойдёмся.