Мой неотразимый граф
Шрифт:
В конце концов, Джордан просто исполнял долг. Если в его задачу входила охрана регента, значит, его деятельность, хотя бы отчасти, служила добру. Но все-таки что за бездушное и холодное создание!
Возможно, при его образе жизни другим быть нельзя. Мара снова тяжко вздохнула и решила пройти еще пару кварталов, чтобы повидаться с Дилайлой.
Разумеется, она не скажет подруге, что Джордан шпион. Шпион, Боже мой! Просто Маре хотелось показать Дилайле, что она не сердится на нее за вчерашнее приключение.
Оказавшись
— Мара! — воскликнула Дилайла, увидев, что в комнату, стягивая белые перчатки, входит подруга. Сама Дилайла лежала на диване в халате. — Как дела? — Мара подняла вуаль. — О, можешь ничего не говорить, — добавила она, увидев припухшие глаза и покрасневший нос. — Ты ужасно выглядишь.
— Это верно, — устало согласилась Мара.
Дилайла передернула плечами.
— Я бы навестила тебе раньше, но думала, что ты у родителей.
Мара, вздохнув, покачала головой:
— Сегодня я не смогла бы сдержаться. Послала одного Томаса с няней. — Мара опустилась в небольшое мягкое кресло.
— Я так за тебя переживала. Ужасная получилась история.
— Не нужно об этом. Ты не виновата. Я пришла как раз за тем, чтобы тебе это сказать. Я знаю, ты чувствуешь себя виноватой.
— Благослови тебя Бог! — Дилайла с сочувствием взглянула на подругу. — Я прикажу принести чаю.
— Нет, спасибо. Я ненадолго. Скоро вернется Томас.
Дилайла, перестав ее слушать, смотрела на дверь. Маара обернулась и увидела, как, на ходу застегивая жилетные пуговицы, вошел Коул. На лице Дилайлы расцвела восторженная улыбка.
— Дорогой!
Мара широко распахнула глаза. Похоже, Коул не заметил ее присутствия, а прошел к дивану, взял руку Дилайлы и поцеловал ее с мечтательным выражением на лице. Влюбленные не отрываясь нежно смотрели друг другу в глаза.
Надо же!
Мара, вспыхнув, опустила взгляд.
— Я вижу, вы помирились.
Коул с мягким смешком оглянулся на Мару.
— О да. Я очень обязан вашему другу Фальконриджу. — Коул спрятал руку Дилайлы между ладонями и улыбнулся Маре. — Что бы он ни наговорил ей вчера, это, сразу счастлив вам сообщить, привело мою милую леди в чувство.
— Это правда? — Мара изумленно уставилась на подругу.
— Ну хорошо, я признаюсь: так и было. — И Дилайла покраснела как девочка. — Когда ты убежала, твой Джордан ужасно со мной обошелся. Мы обменялись «любезностями». Но он заставил меня понять, что любовь хорошего человека драгоценна и рисковать ею нельзя.
— Вот как? — почти с негодованием воскликнула Мара. — Я тебе уже сколько месяцев это говорю, но ты не слушаешь. А Джордан сказал только раз и стал для тебя истиной в последней инстанции.
— Дело в том, как он
— Он ведь не стал щадить ее чувства, как это делаете вы, леди Пирсон. — Коул нежно улыбнулся Дилайле.
— В тот момент я его просто возненавидела, — согласилась та, — но как только ушла оттуда, сразу поняла, как он прав. Я просто трусила, делала вид, что мне все безразлично, а правда в том, что я боялась показать Коулу, как много он для меня значит.
— До вчерашней ночи, — не сводя влюбленных глаз с Дилайлы, закончил Коул.
— Благодарение Богу, что этот чудесный человек предоставил такой дурочке, как я, еще один шанс.
— Ты вовсе не дурочка, моя дорогая.
— Дурочка, дурочка. Ты просто очень добр ко мне.
Мару поразило это нежное воркование двух самых известных циников в свете. Но становилось ясно, что она здесь лишняя. Она прочистила горло:
— Вот и отлично. Я оставляю вас в мире и согласии. Очень рада за вас. — И Мара удалилась с наилучшими пожеланиями милующейся паре. Этот визит несколько поднял ей настроение, но с разбитым сердцем трудно долго оставаться в обществе влюбленных.
Теперь она поняла, что чувствовала Дилайла все те недели, что они с Коулом были в ссоре, когда Мара предавалась безмятежной любви с Джорданом.
А что касается Джордана, то, пусть он и шпион, его дипломатические способности подтверждаются миром, который он помог заключить между этими так долго враждовавшими сторонами — Коулом и Дилайлой. Мара улыбнулась. Наконец-то подруга обрела долгожданное счастье. Лишь бы она вновь его не погубила.
А главное в том, думала Мара, что, раз эти двое сумели помириться, возможно, у них с Джорданом тоже есть будущее.
Утром она выгнала его из своего дома и велела не возвращаться. Мара с сердечной болью вспомнила, как побелело его лицо после этих слов. Она страшно его обидела. Конечно, ее доверие к нему подверглось суровому испытанию, но сейчас она по крайней мере смотрит на него открытыми глазами и понимает, с каким человеком столкнула ее судьба.
Может быть, еще не все потеряно? Через день или два она, наверное, решится написать ему, попросить о «еще одном раунде переговоров» с надеждой прекратить эту неожиданную войну.
Мара открыла дверь, но Рис не вышел встретить ее. Мара не очень удивилась — будний день, дворецкий может быть занят в другой части дома. Отложив ридикюль, Мара развязала ленты шляпы, сняла ее, прошла в гостиную и застыла на месте.
— Добрый день.
В ее кресле, скрестив длинные ноги, сидел высокий худой незнакомец.
— Простите? — Мара прижала ладонь к заколотившемуся сердцу. — Что вы здесь делаете? Господи, как вы меня напугали! Мы знакомы? — Мара приняла его за ремесленника или торговца, одного из тех, с кем Рис договаривается о всяких домашних делах — ремонте, поставках.