Мой новый папа

Бауэр Памела

В дверь позвонили.

— Прибыл обед, — возвестил Грант. — Это пицца.

За столом Сьюзен повязала Джейми передничек и стала разрезать для него пиццу на маленькие кусочки. Грант, оказывается, принес из яслей пластиковую чашку для Джейми. Сьюзен наблюдала, как он налил полчашки молока.

— Я вижу, ты чему-то уже научился.

— Во время обеда в центре весь персонал, включая и меня, обязан быть рядом, чтобы вовремя предотвратить беспорядок. — Грант терпеливо ждал, пока Сьюзен помогала Джейми поесть, и только после этого наполнил бокалы вином.

—

Тебе нравится работать в центре? спросила Сьюзен, с волнением ожидая ответа. Почему-то ей было важно услышать его «да».

— Больше, чем я думал. Оказывается, дети — не такие уж экзотические существа.

— Ты говоришь так, будто они зверята, а не человечки.

Грант весело улыбнулся:

— Не в обиду будет тебе сказано, Сьюзен, но многие люди очень любят своих домашних питомцев.

Сьюзен раздраженно, с ненужным усердием принялась за пиццу. Она хотела услышать от Гранта, что он обожает детей, особенно ее сына. А он уподобил их обитателям зоопарка. Сьюзен и сама не понимала, почему это ее так задело.

— По крайней мере ты хоть честно ответил, — призналась она наконец.

— А это у нас с Гретхен общая черта, — усмехнулся Грант.

И все же, несмотря ни на что, Сьюзен от души наслаждалась вечером. Грант был обворожительно остроумен, и устоять против его обаяния было трудно. Но самое главное — он окончательно покорил Джейми. Всю свою преданность, которую мальчик питал к Гретхен, он перенес на ее брата. Весь вечер он ходил по пятам за своим новым кумиром.

Сьюзен вошла в кухню, чтобы помочь отнести кофе к камину, и расхохоталась. Джейми, обхватив обеими руками ногу Гранта, стоял ножками в крохотных теннисных туфельках на блестящем кожаном ботинке Гранта. И Грант, передвигаясь по кухне, волочил эту ногу.

— Может, повесишь на шею сумку и будешь в ней его таскать? — предложила Сьюзен.

— Его и на ноге-то уже тяжеловато держать, — признался Грант. — Кофе готов. Не отведешь Джейми в гостиную? Я собрал для него кой-какие вещицы, пусть поиграет. Они в корзинке за диваном.

— Но это же не игрушки! — воскликнула Сьюзен, заглянув в бельевую корзину, куда Грант сложил всякую всячину, которой, на его взгляд, мог бы поиграть трехлетний ребенок. Мячики для пинг-понга, старую бейсбольную перчатку, безопасную бритву без лезвия, крышки от баллончиков дезодоранта, оловянную тарелку, деревянную ложку.

— Не ахти что, но это все, что я смог отыскать, — пояснил Грант, усаживаясь рядом со Сьюзен на диван.

— Я захватила несколько игрушек. Пойду достану...

— Не нужно. Взгляни!

Джейми выстроил в ряд пластмассовые крышки от дезодоранта и в каждую положил по мячику. Покончив с этим, перевернул тарелку и начал колотить по ней ложкой, изображая барабанный бой.

Сьюзен открыла от изумления глаза.

— А я-то в магазинах игрушек трачу деньги, которые гак тяжело достаются! — Она повернулась к Гранту. — Знаешь, ты меня поразил!

— Так это хорошо или плохо?

От близости Гранта у Сьюзен слегка кружилась голова. Запах

его лосьона окутывал ее душистым облаком.

— Сама не знаю. — Вино развязало ей язык. — Ты же не одобряешь моих взглядов.

— А ты, насколько я понял, невысокого мнения о юристах.

Сьюзен стало немного стыдно. Может, она чересчур несправедлива к нему?

— Просто мое знакомство с юристами не принесло мне ничего хорошего.

— Ты имеешь в виду развод? — предположил Грант.

— Мой бывший муж — юрист. — Худшего отца, наверное, во всем свете не сыскать. Он мог, как компьютер, выдавать доводы в защиту подсудимого, но забывал покормить собственного ребенка. Слушал свою полицейскую рацию, будто это был голос самого архангела Гавриила, но не помнил слов ни одной песни, чтобы спеть ее сыну... — В голосе Сьюзен звучала горечь.

— Вижу, он здорово ранил твою душу.

Сьюзен неохотно вспоминала бывшего мужа. Ей стоило немалых усилий забыть об этом периоде своей жизни. Но в Гранте было что-то такое, что располагало к откровенности.

— Жадность затмевала в этом человеке даже чувство сострадания и здравый смысл. Самовлюбленный эгоист, он не желал, а может, был просто не способен думать о других, — рассказывала Сьюзен. В ее голосе не чувствовалось злости, одна лишь грусть. — Ему нравилось причинять боль людям, зависящим от него.

— Вот так у тебя и сложился расхожий стереотип юриста? — Грант покачал головой. — Удивляюсь, как ты вообще со мной разговариваешь.

Сьюзен слабо улыбнулась его попытке пошутить.

— Это больше чем стереотип, хотя он и опозорил свою профессию. Это... — Она умолкла, не в силах продолжать.

— Еще что-то? — Грант сжал губы. — Неужели он тебя бил?

Ее молчание было красноречивее слов.

— И Джейми? — с ужасом спросил Грант.

Сьюзен подавила в себе чувство горечи, вызванное воспоминаниями.

— Один только раз. И это было ужасно. — Сьюзен не смогла сдержать слез. — Я сказала ему, что нашему браку конец, и пригрозила вызвать полицию, если он не уберется. И это был последний раз, когда мы его видели в нашем доме.

— Где он сейчас?

Сьюзен пожала плечами.

— Где-то на западном побережье. Уехал после развода.

Сьюзен долго не могла оторвать взволнованного взгляда от сына.

— У него есть право навещать Джейми?

— А оно ему и не нужно, — зло усмехнулась Сьюзен. — Меня это даже не удивляет. Он ведь не хотел ребенка.

— Беременность была случайной?

Она кивнула.

— Радостью для меня и кошмаром для него. Ребенок мог бы помешать ему развернуться, как он выразился. Заставил бы его чувствовать себя старым. Не знаю уж, чему он больше радовался, получив развод, — что избавился от меня или от Джейми.

— Сочувствую, — искренне сказал Грант. Он тоже посмотрел на Джейми, сидевшего на полу. Малыш использовал бейсбольную перчатку как шляпу, нацепив ее себе на голову. — Неужели найдется человек, которому не хотелось бы иметь такого ребенка, как Джейми?