Мой новый папа

Бауэр Памела

Сьюзен тысячу раз задавала себе этот вопрос и не могла на него ответить. Ей до сих пор было больно об этом думать. Она встала и подошла к стеклянной раздвижной двери, ведущей на балкон. Вдоль железной ограды стояли горшки с растениями. Внимание ее привлекли роскошные розы, каких она никогда не видела.

— Твои?

— Это мое хобби. Правда, странно? Но мои отец и мать были садоводами. И единственное, в чем у них не было разногласий, это цветы. — В голосе Гранта прозвучала грусть.

— Наверное, были и какие-то другие общие интересы? — осторожно спросила Сьюзен.

—

Они не ссорились, только когда работали в саду. И тогда в доме воцарялся мир. Поэтому я и любил весну. Зима же была сущим адом. Если вокруг было мало живой зелени, они просто сживали друг друга со света.

Грант, казалось, рассказывает все это не Сьюзен, а как бы вспоминает для себя. Но потом, видно спохватившись, запрятал в себе эту темную страницу жизни и продолжал, уже обращаясь к ней:

— По рассказам родителей, я научился рвать цветы раньше, чем ходить. Жизнь в квартире без растений вгоняет меня в депрессию.

— Ты снова меня удивляешь.

Грант подошел ближе, и сердце у нее затрепетало. Как вести себя?

Он обнял ее за талию и заглянул в глаза. Губы Сьюзен раскрылись сами собой, а голова кокетливо склонилась набок. Она уже чувствовала на лице его теплое свежее дыхание... И вдруг он рассмеялся.

Глаза Сьюзен расширились от негодования. Как он смеет! Но сказать она ничего не успела. Грант, не снимая рук с ее талии, повернул ее, так, чтобы и она увидела причину его смеха.

Джейми босиком, задрав до колен штанины комбинезона, водил пустым бритвенным станком по ногам. Что-то мурлыча про себя, он стоял в позе, несомненно, скопированной с матери, и старательно брил ногу. Потом стал внимательно осматривать свою пухлую ножку: не осталось ли невыбритого места. Сьюзен улыбнулась, но сердце у нее заныло, а лицо омрачилось. Да, она не так воспитывает Джейми!

Грант приподнял ее подбородок.

— Ну что ты, я ведь только пошутил, — сказал он, всматриваясь в ее озабоченное лицо.

Сьюзен попыталась улыбнуться.

— Знаю. Только...

— Только — что?

Она потрясла головой, не желая признавать, что Джейми не хватает отцовской заботы.

— У тебя замечательный сын, Сьюзен.

— Ты так думаешь?

— Ммм. А у него замечательная мамочка. — Глаза Гранта потемнели. Он наклонился и коснулся поцелуем ее губ. Но предназначенный для утешения, поцелуй вскоре перерос в нечто большее. Сьюзен закинула руки на плечи Гранта. Губы его настойчиво добивались от нее отклика. Оба они тяжело дышали.

— Мама! — позвал Джейми, оторвав их друг от друга...

Ужин у Гранта окончательно нарушил покой Сьюзен. Грант сказал, что хочет снова с ней увидеться, и Сьюзен задумалась, как долго может длиться его интерес к ней. Благоразумно ли с ее стороны поощрять этот интерес, если Грант не хочет обзаводиться семьей?

Но ей самой становилось все труднее бороться с желанием видеть его. Она так давно ни с кем не встречалась! И когда на следующее утро Грант позвонил и пригласил ее в воскресенье в парк на симфонический концерт, Сьюзен задала себе вопрос: действительно ли речь вдет о настоящем свидании. Но тут

Грант попросил ее найти на вечер няню для Джейми. Это и был ответ на ее вопрос.

А когда из ближайшего цветочного магазина ей доставили букет красных роз, все сомнения относительно намерений Гранта окончательно рассеялись. Сьюзен уже не помнила, когда последний раз получала от мужчины цветы. Она вдохнула аромат роз, и ее охватило радостное возбуждение.

В воскресенье вечером Грант заехал за ней. Сьюзен волновалась, как девчонка, собирающаяся на свое первое свидание. В отсутствие Джейми никто не мешал им ни разговаривать, ни целоваться. Они сидели рядышком на расстеленном одеяле, слушая Моцарта под звездным небом.

Сьюзен было жаль, что этот романтический вечер с музыкой и фейерверком подходит к концу, и поэтому, когда Грант подвез ее к дому, она пригласила его выпить кофе.

Как только она расплатилась с няней и закрыла за ней дверь, Грант сделал ей знак сесть рядом с ним на диван.

— Дай мне сначала сварить кофе, — сказала она, но Грант потянул ее за руку и заставил сесть. И сильными пальцами начал массировать ей плечи.

— Что ты делаешь?

— Помогаю тебе расслабиться.

— Я и так уже расслабилась.

— Пока нет, но скоро расслабишься, — тихо сказал он.

Его пальцы разминали напряженные мышцы, успокаивая боль. У Сьюзен вырвался стон блаженства.

— Что, хорошо?

— Даже слишком хорошо.

— Глупости. Слишком хорошо не бывает. Повернись, я разомну тебе шею. Она у тебя вся задеревенела. — Он ловко повернул ее.

Сьюзен была не в силах сопротивляться этим теплым, красивым рукам, поглаживающим и растирающим болезненные места. Она уже забыла, как раньше любила массаж. В своей напряженной жизни она не могла выкроить время, чтобы обратиться к профессионалу. А поскольку у нее не было и мужчины, то и таких случайных сеансов ей не перепадало.

— Ну как? — наконец спросил Грант. Его теплое влажное дыхание коснулось ее уха.

— Божественно, но ты не должен... я не должна... мы...

— Мы — сознательные взрослые люди. И если даже я поглажу тебя чуть ниже, ничего недозволенного в этом не будет.

Его руки соскользнули от шеи к лопаткам. Большими пальцами он нажал на какие-то болезненные точки, и Сьюзен еле слышно застонала от удовольствия.

— Или даже здесь.

Теперь он массировал ей спину чуть выше талии. И сквозь ткань блузки его пальцы, будто раскаленные уголья, жгли кожу. Сьюзен сдержала вздох наслаждения. Как давно прикосновение мужчины не делало ее податливой, точно воск!

Она такая слабая или этот мужчина такой сильный?

Но какое это имело значение? Сейчас ей хотелось лишь одного — раствориться в его объятиях. Грант повернул ее лицом к себе, и у нее перехватило дыхание. Она увидела в его глазах такое же желание, какое томило и ее.

Не раздумывая, она потянулась к нему губами. Нежный поцелуй заставил Сьюзен прижаться к его груди. Губы Гранта становились все настойчивее, пальцы уже не массировали, а ласкали ее, вызывая ощущение блаженства в самых сокровенных уголках ее тела.