Мой Однолюб. В его сердце другая
Шрифт:
Иван Соболев для меня отныне Человек в железной маске, на которого, если посмотришь — смерть. В железной маске и… в железных трусах, получается.
Я полночи над этой мыслью хохотала. Даже не выспалась.
— Привет, Иван, — здоровается с Соболевым Макс, пока я скучающим взглядом исследую ближайшие столы. — В баскетбол играем сегодня?
— Здорова, Макс. Да, часов в одиннадцать давай.
— Заметано. А ты чем займешься, Тая? — обращается ко мне москвич.
— На пляж пойду.
— Я
Неопределенно веду плечами и замечаю мужские, поджарые ноги, покрытые короткими светлыми волосками, обутые в черные сланцы.
Подношу к губам белоснежную чашку с чаем как раз в тот момент, когда перед моим лицом приземляется тарелка с довольно упитанным панкейком.
— Серкан тебе передал, — хрипит Иван.
— Кто? — удивляюсь, не поднимая подбородка.
Посматриваю в зону открытой кухни, откуда счастливо лыбится турок. Закатываю глаза, пододвигая тарелку. В конце концов, я так и так собиралась нарушить данное себе слово и сходить ещё за одним.
Но это последний день такой расхлябанности, иначе не видать мне ни области, ни «Краса России».
— Приятного аппетита, — снова шуршит над головой голос Соболева.
— Спасибо, — киваю равнодушно.
— Не объешься только смотри.
— Угу.
Солдафон.
Макс через некоторое время тоже уходит, а ко мне сразу же подсаживается мама.
— Зачем к тебе Соболева подходила? — тут же спрашивает.
— Попросила помочь.
— В чем? — удивляется так, будто я не в силах кому-то помочь.
Тяжело вздыхаю.
— Пока не знаю в чем, мам.
— Ладно, — машет она рукой. — Мы с папой в Каппадокию поедем. На два дня. Ну ты, наверное, с нами не хочешь?
— Не хочу, мам. Поезжайте вдвоем, отдохните.
— Ладно. Мы пойдем за гранатовым соусом сходим. Медсестры просили, а потом у нас конференция. Для нас с папой целый видеомост организовали. Вот так хотели, чтобы мы с докладами там выступили.
— Классно. Поздравляю. А какая тема?
— Инновации на операционном столе. Тема дурацкая, но нужная.
— Ого.
— То-то же, Тайка. Так что ты давай тут, сама.
— Ладно, — вздыхаю и машу рукой.
— И на булки сильно не налегай, я тебе говорила — на завтрак надо белок есть. Лучше бы креветок поела.
— В обед поем.
— В обед… В обед как раз уже углеводы бы подключить.
— Подключим, мам, — снова смеюсь. — Я пойду.
Выйдя из ресторана, дышу свежим, ещё не совсем горячим воздухом и медленно дохожу до своего корпуса. Там обмазываюсь спф-кремом и напяливаю купальник. На этот раз белый.
Телефон нетерпеливо вибрирует на кровати. Укладываясь на прохладные простыни, отвечаю на звонок:
— Привет, Ми,
— Привет, Тай. Забыла про подругу, — с обидой в голосе выговаривает.
—
— Везет тебе. Нам с Миром море только на пенсии светит, когда ипотеку выплатим.
— Зато всё сами, — смеюсь в ответ. — Вы ведь этого хотели?
— Ага. Я тебе с новостью звоню, тетя Тая.
Прикрываю рот ладонью, чтобы не завизжать.
— Ты сходила на УЗИ? Боже… Кто?..
— Девочка, — радостно выговаривает Мийка. — Как и договаривались. Дочек называем в честь друг друга.
— Мия… это просто… вау! Маленькая Таисия. У меня слезы, — обмахиваюсь каким-то буклетом с тумбочки.
Подумав, извлекаю из-под подушки зажигалку и сжимаю её в руке.
— Я тоже постоянно реву. Мир все время на работе, Ива на подработке, мне тебя не хватает.
— Скоро приеду, девочка моя.
Зажигая яркое пламя, на секунду задумываюсь, стоит ли рассказывать новоявленной Громовой, что здесь Соболевы. А потом решаю, что не буду.
— Рада за вас, еще раз поздравляю. Девочка! Подумать только.
— Пока, — прощается Мия.
Девочка!
Мы со школы дружим. Мия, Ива и Тая. Кто бы мог подумать, что у Алиевой у первой дочка будет.
Чувствуя радостное возбуждение и готовность расцеловать весь мир, выбираюсь на пляж. А уже вечером, вернувшись в номер после ужина, бреду в душ и укладываю жесткие от солнца волосы. А затем натягиваю топ с джинсовым комбинезоном-шортами, долго и упорно настраиваю себя на встречу с Ваней, глядя в зеркало, и наконец-то… отправляюсь к Соболевым.
Глава 9. Тая
— Пушкин, — произносит загадочно Ваня, награждает меня своим фирменным прищуром и размещает в центре стола перевернутую картинкой карточку.
Я знаю, что такое «Иманджинариум» и даже люблю поковыряться в чужих мыслях, но подобный захватывающий интерес к настольной игре у меня определенно впервые.
Нервно сглотнув, отворачиваюсь.
Злюсь.
Мой план не замечать Соболева был провален ровно в тот момент, как мы уселись за круглый стол на террасе Соболевых.
Наши глаза оказались прямо напротив. Так, что им чертовски сложно было не столкнуться друг о друга.
Встречная полоса, яркий свет, отчаянный крик души и я наглухо… Вернее, снова не могу на него не смотреть. Физически не могу. Это выше моих сил.
Вот уже тридцать минут, на мужском лице не стираемая ухмылка.
Он понял.
Он всё понял. Я снова ему проиграла.
Потираю пылающую щеку. Ну, и ладно. Зато у меня с фантазией порядок.
В выданных мне картах, на которых нарисованы различные абстракции, нахожу максимально отдаленно напоминающую ассоциацию «Пушкин». А именно: зеленый дуб посреди желтого поля.