Мой отец генерал Деникин

Грей Мария Антоновна

Глава XVI

ТИХИЙ ДОН ВСКОЛЫХНУЛСЯ

Ася уехала из Ростова. При приближении немецких войск она, все еще не изменив в паспорте свою девичью фамилию, перебралась в Новочеркасск не столько от немцев, сколько от надоедливых ухаживаний племянника своей хозяйки. Жертва любви с первого взгляда, Яблоков умолял ее выйти за него замуж и угрожал «непоправимыми действиями», если она будет продолжать ему отказывать. Ася ничего не знала о судьбе добровольцев, ходили самые разные противоречивые слухи как об их победоносном наступлении, так и о гибели армии. До нее дошла лишь одна достоверная информация через людей, вполне

достойных доверия: Корнилов убит, его заменил Деникин. И вот, наконец, в пасхальное воскресенье пришли хорошие известия: добровольцы возвращаются, говорят, они уже совсем близко! И вовремя. Красные, изгнанные из Ростова, подступили к Новочеркасску. Но не люди Деникина отстояли город, а посланные провидением бойцы из далекой Румынии. В день их победы они с триумфом вошли в столицу Дона. Многие стали искать квартиру для постоя. Пять офицеров ворвались в дом из трех комнат, где жила Ася. Пожилая пара (без племянника), сдававшая ей комнату, гостеприимно приняла победителей, но смогла предложить им лишь одну комнату. Поручик Борисов, самый решительный из всех, категорически заявил:

— Пусть она нам уступит комнату!

Слишком уставший, чтобы быть галантным, поручик обратился к Асе:

— Переночуйте у своей подруги или где хотите, но нам нужны хороший отдых и ваша постель.

— Об этом не может идти и речи! Поручик начал сердиться:

— Никто не может лишить нас заслуженного сна! Мы шли без отдыха целую неделю и сражались, чтобы присоединиться к Деникину…

— И вы выгоняете его жену из комнаты!

Сначала поручик пришел в изумление, но затем расхохотался.

— Его жену! Чрезвычайно рад с вами познакомиться, мадам! Позвольте мне представиться: я персидский шах. А теперь, пошевеливайтесь.

Ася вынуждена была прибегнуть к свидетельству венчавшего ее священника, и пришедшие в чрезвычайное замешательство люди после долгих извинений оставили ее в покое. Инкогнито было раскрыто. Однако понадобилось еще восемь дней, чтобы генерал Кисляков, после визита к госпоже Яблоковой, обнаружил место пребывания жены своего главнокомандующего и передал ей короткое письмо от 13 мая: «Думаю, Тебе уже известны подробности нашего похода или о них расскажет Кисляков.

Моя душа полна Тобой. Я сейчас не могу и не хочу связно описывать события.

Жив. Здоров. Бодр. Сознаю крайнюю сложность обстановки, но вижу просветы. Борьба — до конца.

Все мои мысли, желания, мечты — к Тебе, любимая, к Тебе, моя желанная».

Сердца добровольцев забились сильнее при приближении к городам, где жили их друзья, родители, невесты. Но никто из них не получил отпуска, и поэтому главнокомандующий не мог и себе позволить встретиться с Асей. Что касается «чрезвычайно сложной ситуации», то ему не нужно было много времени, чтобы в ней полностью разобраться. Отрезанный от «внешнего мира» в течение восьмидесяти дней, генерал поспешил заполнить лакуны и проанализировать все, что ему удалось узнать.

Сепаратный мирный договор, подписанный 3 марта большевиками в Брест-Литовске, отрезал от России миллион квадратных километров территории и лишил ее 45 миллионов человек населения, повесил на страну долговые обязательства в размере 7 миллиардов золотых марок. 700.000 немецких солдат покинули Восточный фронт и перешли на Западный. Под командованием французского генерала Фоша французы и англичане, с нетерпением ожидавшие прибытия американского подкрепления, отчаянно сопротивлялись этому усилившемуся противнику.

Согласно Брест-Литовскому договору,

австро-германцы расположились в России, заняв пространство на сотни километров в глубь страны — между Финским заливом на севере и Черным морем на юге. 12 марта австрийцы оккупировали Одессу. Войска немецких генералов Кнерцена и Коха заняли Крым, большой индустриальный город Ростов и порт на Азовском море Таганрог. Советы, которые перевели правительство из Петрограда в новую столицу Москву, не имели достаточно сил противостоять с оружием в руках этому вторжению и довольствовались протестами на дипломатическом уровне. Они лишь позволяли частям Красной гвардии, которые, как они утверждали, вышли из-под их контроля (иногда это было действительно так), нападать то тут, то там на вчерашнего врага.

«Суверенная» Украина, оккупированная немцами, избавилась от своего социалистического правительства, которое, однако, в свое время способствовало установлению ее «независимости». Выборы, проходившие под надзором захватчиков, отдали «власть» в руки человека, абсолютно преданного немцам, — гетмана Скоропадского. Окруженный министрами-германофилами, он не мог выступить против своих друзей. Целыми составами вывозились на запад богатства страны.

Дон, частично освобожденный красными, но, в основном, находившийся под властью немцев, выбрал нового атамана — также германофила. Им был старый знакомый Деникина генерал Краснов.

Какие выводы можно было сделать из всех этих событий?

Очевидно, союзники не могли безразлично относиться к создавшейся в России ситуации. Россия теперь поставляла немцам зерно, масло, уголь, нефть, а также людей, поскольку на Запад возвращались 2 миллиона австро-венгерских пленных. Было и еще нечто очень важное. Значительные запасы военного снаряжения, переданные союзниками Временному правительству, хранились в портах Архангельска, Белого моря, Мурманска, Баренцева моря, Владивостока и Японского моря. Государства Центральной Европы имели виды на эти богатства, и Россия, таким образом, превратилась в «арену столкновения различных интересов». Добровольцы заявляли о своей солидарности с союзниками, но, увы, они не в состоянии были в данный момент противостоять немецкой армии, которая считалась самой лучшей в мире.

Поэтому первый вывод, который сделал Деникин: «бдительный нейтралитет» должен быть противопоставлен «благодушному нейтралитету», навязываемому России германской стороной.

Добровольцев занимала и другая важная проблема — будущий политический режим в России. Многие их них были монархистами — одни желали возвращения заключенного в сибирскую тюрьму императора, другие мечтали о новой династии. Значительное число придерживалось республиканских взглядов. «Если я подниму республиканское знамя, — говорил Деникин своему другу генералу Тикменеву, — я потеряю одну половину армии. Если подниму монархическое знамя, то потеряю другую половину. Но ведь наша основная задача — спасение России!»

Второй вывод, сделанный Деникиным: первейшей задачей остается созыв Учредительного собрания, которое определит состав будущего правительства.

Раскол между монархистами и республиканцами был не единственной угрозой единству армии. Добровольцы завербовались в армию на четыре месяца, и теперь срок их службы подходил к концу. Захотят ли они возобновить ее? Не слушая советов своих приближенных, Деникин дал всем желающим трехнедельный отпуск. Добровольцы были в восторге.

— Вы очень рискуете, — вздохнул Романовский. — Многие ли из них вернуться к нам?