Мой папа рок-звезда

Ветрова Татьяна

Я не знаю, чего хочу больше. Немедленно рвануть в деревню, рассказать в подробностях все, что узнал от матери, или все же нажраться до поросячьего визга, а утром еще раз обо всем хорошо подумать, дважды переварить полученную информацию, взвесить все за и против и только после отправиться в деревню с докладом.

Я боюсь, что правда ее уничтожит.

Ранит хрупкое сердце, разрушит надежду на то, что люди способны меняться и становиться лучше. Пятнадцать лет назад я убеждал в этом себя и пытался убедить Алю. Она не верила, что люди способны на такой щедрый поступок, как измениться. И правильно делала. В нашем окружении

мало кто изменился. Братец играл, Карима изменила не столько вновь появившаяся в его жизни София, сколько авария и смерть отца.

Я боюсь, что, узнав правду про мою мать, Аля просто сломается. Опустит руки и скажет: «Я же тебе говорила». А она ведь говорила. Много раз говорила, просто я не хотел слышать, не мог поверить, что моя мать на такое способна.

— Я просто ничего ей не скажу, пока время не придет.

21. Алевтина

Лето.

Яркая, разноцветная пора.

Я люблю это теплое время года, оно редко позволяет думать о прошлом. В голове не хватает места для мыслей, все они заняты теплой солнечной погодой, которая так и норовит согреть не только тело, но и душу. И, несомненно, голова занята огородом.

Временно власть надо мной берет жаркая пора, я погружаюсь в «растительный мир» и стараюсь не думать о том, что способно повлиять на мое настроение. Лето становится моим спасением, пусть и временным… пусть не всегда.

Солнечные дни сменяют короткие теплые ночи, мои любимые. Летними вечерами я люблю сидеть на крыльце, предварительно по макушку закутавшись в теплый плед, смотреть на темное небо, усыпанное миллиардами звезд, и думать… о том, что было бы с нами, будь все по-другому.

Каюсь. Даже летом я нахожу минутку, чтобы подумать о нем.

Безвозмездно дарю ему драгоценные ночи. Он задолжал их тысячи, как будет расплачиваться за мою доброту, ума не приложу.

Летом часто стоит ясная погода, и бескрайнее синее небо простирается над головой. Иногда я устремляю взгляд наверх и ищу фигурки животных. Радуюсь, словно ребенок. Только счастье длится до тех пор, пока в памяти не всплывают картинки из прошлого.

С Антоном мы тоже искали животных…

— Ну вот, снова я о нем? Это когда-нибудь закончится? — обращаюсь к себе и выпиваю стакан холодной воды с лимоном. В доме стало слишком жарко. — Интересно, что они там делают?

Подхожу к окну, аккуратно отодвигаю в сторону тюль, открывая вид в несколько сантиметров на прекрасный летний сад. Бабушка любила свой сад, гордилась деревьями в пышных зеленных одеяниях, сочной вишней и грушей. Любила большие ягоды клубники, что клонятся низко к земле, и восхищалась малиновым урожаем. Вот чего чего, а малины у нас всегда была в избытке.

Среди всей этой красоты порхают бабочки и жужжат мошки. И совсем не далеко располагается огород. Даже из дома, с расстояния в несколько десятков метров, я вижу поспевшие помидоры, завязанные на арках. А рядом своих мужчин.

Как бы странно это ни звучало, но они прекрасно вписываются в картину под душещемящим названием «Уютно дома». По телу прокатывается волна тепла, улыбка расползается на лице. Моргаю и чувствую, как по щеке скатывает слеза удовлетворения. Я так давно мечтала, чтобы все было так, как сейчас. Мечтала так сильно, что сейчас мне сложно поверить, что все это происходит наяву.

Сжимаю

в кулаке тюль и смотрю на мужчин. На улице стоит тридцатиградусная жара, а им все равно. Они работают, трудятся, словно никакое солнышко не припекает, да и вовсе нипочем. Каждый увлечен своим делом так сильно, что я сомневаюсь, а получится ли у меня затащить их в дом, чтобы пообедать.

С самого утра мои мужчины трудятся над теплицей, которую я планировала приобрести еще в прошлом году, но из-за шаткого положения в финансах это не вышло. Покупку мечты решила отложить до следующего года, аргументируя тем, что нам с Антоном хватит и нашей старенькой. Только вот у сына оказались совсем другие планы на этот счет. Он решил по-своему и то ли специально, то ли случайно сболтнул отцу о моем желании. И надо же как вовремя вспомнил, ух. Сегодня утром теплица оказалась во дворе, а вместе с ней и Антон, который почти поселился у нас.

Пока сын трудится над оцинкованными грядками, занимается их сборкой, Антон распаковывает вторую упаковку с дугообразными дугами для каркаса. Замерев, он поднимает задумчивый взгляд на сына, прикусывает уголок губ и ухмыляется. Чувствую, что он что-то задумал и чуть ли полностью не высовываюсь в окно, чтобы увидеть всю картину происходящего. Подойдя к старой табуретке, Антон берет ярко-красную бандану и направляется к сыну. Треплет того за хвост и, сказав что-то забавное, отчего сын заливается звонким смехом, сует в руки бандану. Сын поднимается, выпрямляется во весь рост, завязывает на голове бандану, все это время не переставая смеяться и разговорить с отцом. Смотря на них, таких счастливых, я начинаю жалеть, что люди не способны слышать на таком расстоянии разговоры. Ужасно любопытно узнать, над чем они так громко смеются. Все, что я понимаю, так это то, что у лета есть звонкий голос.

Голос моего лета — это они. Их смех и эмоции, которые проникают глубоко в душу.

Прикусив нижнюю губу, я продолжаю смотреть семейную драму. Я не знаю, чем все это закончится в ближайшем будущем, но уверена, что впереди нас ждет боль. Кого из нас она коснется в первую очередь — не могу сказать.

Взгляд цепляется за крепкую мужскую фигуру. Антон одет по-простому, по-домашнему, что ли. Спортивные шорты и майка-алкоголичка, ни капельки не скрывающая тренированное тело мужчины, на голове черная бандана, на лице борода сантиметра два в длину. За столько лет он не изменил своему стилю, по-прежнему притягивает женский взгляд. Он словно магнит. От него сложно оторваться, невозможно отвлечься. Самое страшное, что он прекрасно это знает и без зазрения совести пользуется этим.

Я настолько погружаюсь в свои мысли, теряюсь в наших с ним совместных воспоминаниях, наполненных счастьем, что не сразу замечаю, когда Антон прекращает работу и устремляет на меня свои небесно-синие глаза. Дергаюсь, целиком и полностью понимая, что только что меня спалили за подсматриваем. И ведь не поспоришь. Все это время я действительно подсматривала за ними.

За ним.

Дергаю руку, опускаю тюль и отскакиваю назад. Лицо начинает пылать, словно напротив костер разожгли. Обхватываю щеки руками и потерянным взглядом скольжу по кухне. Я настолько растерялась, что не нашла ничего лучше, чем просто сбежать и выставить себя на посмешище. Уверена, он стоит и улыбается. Мне бы взглянуть на него, убедиться в своей правоте, да только ноги отказываются слушаться хозяйку.