Мой Рагнарёк
Шрифт:
Я лениво улыбался своим дурацким мыслям и силился понять: а как, собственно, я буду ее разыскивать?
Но она пришла сама. Бесшумно подкралась сзади и положила мне на плечо мягкую, тяжелую кошачью лапу.
Я обернулся и изумленно покачал головой: фантастический облик этого существа вполне мог бы оказаться последней каплей, способной подточить бастион моего здравого смысла, если бы этот самый бастион не сдался без боя еще до нашей встречи.
Она была далеко не такая огромная, как мне почему-то казалось в те благословенные времена, когда я не назначал свидания сфинксам и вообще считал их персонажами
Впрочем, она не была лишена своеобразного шарма. Обаянием такого рода обладают порой пожилые школьные учительницы с неустроенной личной жизнью. Вроде бы совершеннейшие стервы, но что-то неописуемое прячется на дне их шальных глаз. Обменяешься с такой взглядом и вдруг с изумлением понимаешь, что дорого дал бы за одну-единственную улыбку этой издерганной тетки. Почему – неведомо.
Голос у нее тоже был вполне учительский: хорошо поставленный голос человека, привыкшего выступать перед большойаудиторией. Странно, вообще-то: откуда у Сфинкса могла взяться эта самая аудитория? Неужто ящерицам да тарантулам проповедовала?
– Ну вот ты и пришел ко мне, Владыка, – объявила она, с интересом оглядывая меня с ног до головы. – Откровенно говоря, я предполагала, что это случится гораздо раньше.
– Извините, я был занят! – фыркнул я.
Странное существо совершенно не оценило мою иронию. Оно равнодушно кивнуло и устало опустилось на песок. Ярешил брать быка за рога и приступил к первому раунду переговоров.
– Мне сказали, что вы храните какое-то оружие…
– Не «какое-то», а твое собственное оружие, Владыка. Ты сам отдал мне его в начале Смутного Времени и просил посторожить, пока ты не вернешься.
– Правда? – удивился я. – А вы уверены, что это был именно я? Я, конечно, рассеянный, но не настолько же…
– Разумеется, ты все забыл, – согласилась она. – Так было предначертано. Но теперь ты пришел ко мне, чтобы все вспомнить. Я тебе помогу, Владыка.
– А если я не хочу ничего вспоминать?
– Я знаю, что не хочешь, – равнодушно откликнулась Сфинкс. – Но иногда случается так, что желания не принимаются в расчет. Даже твои желания, Владыка!
– Почему ты называешь меня «владыкой»?
– Потому, что мы были знакомы в те времена, когда ты безраздельно владел всем, что встречалось на твоем пути. Теперь эти времена начинаются снова, Владыка. Ты не рад?
– Счастлив, как слон после трехведерной клизмы! – проворчал я, отворачиваясь от Сфинкса.
Золотой блеск ее кошачьих глаз беспокоил меня, как назойливое прикосновение шершавой руки к обожженному солнцем телу. И знаешь, что вроде бы ничего страшного не происходит, но, вопреки здравому смыслу, чувствуешь, что с тебя медленно снимают кожу.
– Ты помнишь загадку, которую загадал мне перед тем, как уйти? – спросила она.
– Как я могу помнить какую-то загадку,
– Это была очень смешная загадка, Владыка. Даже мне тогда стало смешно, хотя в те дни меня печалила предстоящая разлука с тобой. История про юношей, склонных к мужеложству… Неужели не помнишь?
– Час от часу не легче! – От неожиданности я рассмеялся, так неудержимо, словно делал это в последний раз. – Что за история?
– Множество юношей предаются мужеложству, выстроившись в ряд, один за другим. Каждый ублажает впередистоящего, в то время как его самого ублажает стоящий позади. Вопрос заключается в том, кто из них счастлив в большей степени, нежели остальные?
Я ошеломленно уставился на диковинную тварь с лицом усталой женщины. Так вот она, знаменитая «загадка Сфинкса»! На мой вкус, все это было как-то чересчур!
– И эту дурацкую историю ты рассказывала всем беднягам, встречавшимся на твоем пути?
– Некоторым. Твоя загадка хороша, но скучно всякий раз талдычить одно и то же.
– Ну и как, хоть кто-то ответил на этот вопрос вопросов? – ехидно осведомился я.
– Да, один ответил. Я до сих пор помню его имя: его звали то ли Эдди, то ли Эдип… Думаю, этот мудрый человек сам не был чужд наслаждений такого рода.
– Ну и ну! – я схватился за голову.
– А ты так и не вспомнил ответ? – поинтересовалась моя собеседница. – Если ты не сможешь разгадать загадку, мне придется тебя убить. Ты сам просил меня об этом, Владыка, так что без обид!
Я посмотрел в ее равнодушные желтые глаза и с ужасом понял, что так оно и будет: в случае чего, эта тварь убьет меня, не задумываясь. Какой бы идиотской шуткой ни казался мне наш бредовый диалог, но в его финале зримо маячила самая настоящая, взаправдашняя смерть. Я затылком ощущал ее возбужденное дыхание: надо думать, смерть предпочитала ту же позицию, что и герои загадки, эти самые «юноши, склонные к мужеложству».
Где-то на задворках сознания все еще копошилась смутная надежда: мне же обещали, что у меня в запасе шестьсот с лишним жизней! Но это знание не имело прикладного значения; во всяком случае, оно не избавляло меня от ужаса. Увы, я еще в детстве успел обзавестись дурной привычкой всегда готовиться к худшему.
– Так кто же из этих распутных юношей счастлив более, нежели другие? Я жду ответа, – настойчиво сказало чудовище.
В моей голове мелькнула догадка, показавшаяся мне спасительной.
– Последний! – выпалил я. – Потому, что…
Я осекся, поскольку понял, что сказал чушь.
– Ты ошибся, – подтвердила Сфинкс. – Если бы ты знал толк в наслаждениях такого рода, ты бы сразу понял, что тот, кто стоит позади, испытывает гораздо меньше удовольствия, чем его товарищи. Ты так и не смог вспомнить свою собственную любимую шутку, какая досада! Ты вообще ничего не смог вспомнить и, боюсь, никогда уж не сможешь. Что они сделали с тобой, Владыка?
– Кто – «они»?
– Люди. Страшные, скучные существа, населяющие эту прекрасную землю, – неохотно сказала она, поднимаясь с земли. Сделала несколько шагов и остановилась рядом со мной. – От тебя совсем ничего не осталось, Владыка. Хорошо, что ты сам просил меня убить тебя, если так случится. По крайней мере, мне не придется терзаться угрызениями совести.