Мой Советский Союз
Шрифт:
Другая возможность пообщаться с отечественными эскулапами представилась, когда люди в белых халатах решили избавить меня от гланд. Избавление произошло в больнице имени Боткина, после чего я был помещён в стационар. Лежать там было невыразимо скучно, и я развлекал себя и коллег по палате всеми доступными и недоступными способами. Некоторые детки, как и я, быстро оклемались от произведённых над ними экзекуций и вели себя так, как и подобает вести себя детям 6-8 лет. Другие, наоборот, впадали в депрессию и вовсю занудничали, плача и отказываясь есть.
Особенно выделялся один такой будущий мужчина. От него, как и от меня, отделили гланды, и он сильно печалился по этому
Пришедшая навестить меня на следующий день бабушка застала страдальца в ещё больших слезах.
На вопрос о причинах такой обильной печали он сквозь пелену набежавших соплей голосом полным скорби наябедничал на меня, коварного: “Боря сказал, что мне только одну гланду вырезали, а вторую будут вырезать в понедельник”. Плачун был, естественно, успокоен, а мне было высказано большое “Фе'' и предложено более ответственно относиться к своим словам. Удивительно, но больше вышеупомянутый пациент не орал благим матом, так что, по моему мнению, сеанс шоковой психотерапии прошёл с большим успехом. Спасибо мне, кстати, так никто и не сказал.
Вообще, пропуск школы по болезни квалифицировался как большая удача. Особым везением считалось подхватить какую-нибудь лёгкую простуду с небольшой температурой. Нет, конечно, сам по себе процесс боления никому не нравился, но момент, когда ты уже практически здоров, но в школу идти ещё не надо, приносил недавним больным ощущение истинного счастья. При известной ловкости этот этап можно было растянуть аж до трёх-четырёх дней.
Надо сказать, что в довершении ко всем прочим бедам у школы оказались весьма длинные руки. Они существенно превышали собственно длину здания и не оставляли в покое несчастного ученика даже дома, навешивая на беднягу кучу внешкольных обязанностей. Как следствие этого, первую свою сложносочиненную матерную фразу я произнес, когда совершенно изнемог в неравной борьбе с домашним заданием по чистописанию.
Мало того. Иногда казалось, что весь остальной мир объединился со школой и они с утра до вечера работали против меня. День начинался с борьбы за те крупицы сна, которые оставались в организме после первой бабушкиной попытки перевести внучонка в вертикальное положение. Если процессом побудки занимался папа, то у меня не получалось урвать даже эти крохи.
В ванной затаилась издевательски холодная вода, а бодрый до омерзения голос из радиоприёмника сначала оглашал кухню пошлым призывом «на зарядку становись», а потом надоедал с перечислением конечностей, которые надлежало согнуть и разогнуть. Надо ли говорить, что этот виртуальный физкультурник был моим личным врагом, так же, как и слащавая до тошнотворности передача «Пионерская зорька». Представленные в ней инкубаторные пионеры разговаривали лозунгами, ни капельки не хотели спать и поэтому представлялись мне весьма малосимпатичными созданиями.
Проделав все требуемые умывательно-одевательные манипуляции, я сонным шаром выкатывался на выстуженную морозом улицу, где вливался в поток таких же стреноженных обязательным средним образованием бедолаг. С другой стороны жизни в эту школьную черную дыру стекались точно так же ненавидящие всё происходящее учителя, а весь процесс какой-то шутник с садистскими наклонностями назвал счастливым детством.
Даже такое невинное с виду действо, как переход с зимнего времени на летнее вносило свою лепту в ежедневные страдания среднестатистического советского
И вот наконец в один из мартовских дней ты вдруг замечаешь где-то далеко-далеко зарождение дневной жизни. Едва заметные всполохи света торжествующей канонадой отзываются у тебя в душе, и вдруг становится понятно, что зима, это не навсегда. Память услужливо выкапывает из своих закромов сюжеты из предыдущего лета, и всё внутри замирает от предвкушения знойного безделья и землянично-купальных удовольствий. Морщины угрюмых улиц разглаживаются, здание школы уже не кажется таким угрожающим, и даже лицо завуча частично обретает человеческие черты.
Но проходит несколько недель и по наущению каких-то неразумных дядь и тёть часы переводят на час вперёд, и ты опять должен нырять в недружелюбную ночную темноту, ощущая себя преданным и обманутым так хорошо начинавшейся весной.
Кстати, своё первое естественно-научное наблюдение я сделал, когда начал ходить в школу. По дороге туда ветер дул обязательно в лицо. Особенно остро это ощущалось в зимний период. Причины этой странной природной аномалии мне непонятны до сих пор.
Внешкольные удовольствия
Разумеется, не школой единой был жив маленький советский человек.
Не последнее место в списке моих интересов занимал телевизор. По этому средству массовой информации время от времени показывали волшебство и волшебство это называлось мультики. Это случалось довольно редко и ценилось весьма высоко, так что всякие попытки отвлечь меня в это время делами по хозяйству типа мытья рук или уборки комнаты воспринимались как вопиющее нарушения прав человека и покусительство на неприкосновенность личного пространства.
Мультики были строго расклассифицированы по степени хорошести. Рейтинг кукольного варианта располагался ниже всего и воплей восторга не вызывал. Исключение составлял лишь “Крокодил Гена” и, уже попозже, “Пластилиновая ворона”. Чуть выше располагалось изрядное количество рисованных мультиков типа “Серой шейки”. Где-то посередине находились нравоучительная “Золотая Антилопа” и напыщенная “Сказка о мальчише-кибальчише”. Отношение к этим продуктам советской мультиндустрии было вполне благосклонное, но спокойное. Их главный недостаток состоял в том, что там было совершенно негде смеяться.
На самом верху табели о рангах находились “Необыкновенный матч” и, конечно же, “Ну Погоди!”. Показывали их редко, и каждый такой случай ценился на вес золота. Когда подходило время просмотра пространство вокруг телевизора замирало, а время переставало течь. Меня нельзя было отвлекать, спрашивать и предлагать поесть. Я не считал возможным отвлекаться на жевание! Много позже я узнал, что примерно так себя ведут футбольные фанаты.
Как-то раз родители решили прикинуться строгими и проинформировали меня, что очередное свидание с “Ну Погоди” состоится лишь в случае своевременного и правильно выполненного домашнего задания. Ответом был страшный ор и клятвенные заверения, что в случае недопуска к святыне я не буду делать домашние задания “Ваще никогда и ни за что!”. Первым сдался папа. Он всегда сдавался первым. Потом присоединилась бабушка. Дольше всех упорствовала мама, но и ей пришлось согласиться. Кстати, мой папа вовсе не был мягкотелым или слабохарактерным. Он просто был самым добрым. В мире.