Мой сводный с Цварга
Шрифт:
Касательно террасорок на планете законодательство пока было не до конца сформированным. С одной стороны, Айлин была совершеннолетней и сама могла принимать решения, с кем видеться и что делать, с другой стороны, все прожившие значительный промежуток времени на Террасоре девушки во многих вопросах приравнивались к детям, вне зависимости от того, сколько лет им исполнилось, и тут Арно Рошфор являлся её законным опекуном.
Я резко остановился посреди коридора, пытаясь отдышаться, и закинул голову к потолку. Грудь сдавило от гнева, смешанного с какой-то горькой, почти удушающей болью. Отец меня не понимал. Он принял моё признание за дурную шутку. Извращение. Всё так, как говорил
Айлин.
В груди закололо ещё острее. Эта девчонка с Террасоры, которую я носил на руках, защищал, учил… которую я должен был воспринимать исключительно как сестру. Но каждый раз, когда смотрел на неё, я чувствовал что-то другое. Что-то неправильное, странное, слишком глубокое и терпкое, чтобы игнорировать.
Я провёл рукой по лицу, пытаясь выбросить эти мысли из головы. Но они не уходили. Отец хотел, чтобы я выбрал Элионору. Чтобы я завёл семью, детей, укрепил наш род. А я… Я уже давно знал, что никого не смогу любить так, как Айлин. Эта мысль была одновременно правдой и проклятием.
Потому что в одном отец был прав: если я признаюсь Айлин в чувствах, то это будет принуждением.
[1] В книге «Генетика любви» главный герой-учёный проводит исследования и раскрывает секрет привязки цваргов. К сожалению, эти данные официально не опубликованы на Цварге.
[2]ФОМ— Федерация Объединённых Миров. Основные планеты ФОМа: Цварг, Ларк, Эльтон, Танорг, Миттария, Захран, Пикс, Тур-Рин. Террасора формально не входит в ФОМ, но сотрудничает с Цваргом.
[3] Цваргиням разрешили выходить замуж за полукровок после событий в книге «Охота на эмиссара».
Глава 6. Три дня
Айлин
— Мне бы хотелось, чтобы ты провёл с Элионорой так много времени, как только получится. Это замечательный шанс на брак. — Хорошо, отец .
Подслушанные слова отца засели в голове и крутились, крутились, крутились бесконечным круговоротом, не давая уснуть. Несколько раз за ночь я думала о том, чтобы всё бросить, прибежать к Яранелю и рассказать о своих чувствах открыто.
«И чего ты этим добьешься, глупышка? — звучал внутренний голос с усталой насмешкой. — Хочешь увидеть на его лице изумление, смешанное с омерзением? Серьёзно? Думаешь, он посмотрит на тебя иначе? Ты ведь сама знаешь: Яранель — слишком правильный, слишком благородный, чтобы хоть на секунду задуматься о тебе как о женщине».
Голос был беспощаден.
«После женитьбы он всё ещё останется твоим сводным братом. Вы будете видеться на семейных праздниках и общаться как ни в чём не бывало. Может, даже ситуация станет лучше. У тебя будет шанс привыкнуть к мысли, что он никогда не станет твоим. Если же ты ему расскажешь всё как есть, что тогда? В лучшем случае, как адекватный мужчина, он начнёт тебя сторониться. В худшем — расскажет родителям, и тебя сдадут в психиатрическую клинику. Потому что не должны девушки испытывать отнюдь не сестринские чувства к названым братьям, которые годами помогали, учили, защищали и не давали повода относиться к себе как-то иначе. Это ненормально, неправильно, Айлин».
Я крутилась на горячей подушке, сжимала зубы, стараясь заглушить эти мысли, но они приходили снова и снова. Наутро я встала измученная и разбитая, как после адской работы в пекле пустыни, совершенно не выспавшаяся, но с решением на сердце. Если до моего двадцатипятилетия выдастся
Решив именно так, я встала с постели, быстро привела себя в порядок, надела самую удобную одежду — парусные штаны на манжетах и просторную кофту, напоминающую уютные наряды с моей родной планеты, — и вышла на завтрак.
То ли я провалялась в постели слишком долго, то ли Яр решил пропустить приём пищи, но мы так и не пересеклись в столовой. С обедом произошла такая же ерунда, а ужинать, как сказала прислуга, Яр вместе с отцом поехали куда-то в ресторан, на встречу с бизнес-партнерами. Следующий день прошёл примерно в таком же формате. Я очень старалась поговорить с Яром наедине, но не получалось. В этот раз на завтраке, наоборот, было много народу — собрались все. Но стоило брату поблагодарить и подняться и мне сделать то же самое — как на этот раз отец позвал меня в свой кабинет. Он говорил что-то про Ханса, показывал другие фотографии цваргов, рассказывал, что снял шале на мой день рождения… Честно говоря, я слушала вполуха, не очень концентрируясь на его словах и лишь отчаянно надеясь, что к моменту, как он меня отпустит, Яранель ещё будет дома. Увы, надежды оказались тщетными. На обед сводный брат не пришёл, а к ужину опоздал. Я сидела у окна и следила, когда прилетит его флаер. Уже смеркалось, когда знакомая машина запарковалась у ворот дома.
«Это шанс!» — подумала я, встрепенулась и быстро рванула к входной двери.
— О, Айлин, я знал, что это ты! — улыбнулся сводный брат. Он сбросил пальто на вешалку, стряхнул с волос снежные хлопья и присел на корточки, чтобы развязать ботинки.
— Да? А как?.. — Я на миг растерялась.
— По твоим ножным браслетам. Когда ты бегаешь, они звенят очень мелодично. Я такого звука нигде больше не слышал.
Яр закинул голову и посмотрел на меня снизу вверх. В ночном освещении прихожей его глаза напоминали даже не пепельные дюны, а обсидиановые. Я так засмотрелась на сводного брата, что забыла, зачем пришла, и спросила совсем уже глупое:
— Правда?
— Правда.
Он вытянул руку, словно это было самое естественное движение в мире, коснулся одного из моих браслетов, а затем перемесил палец на косточку, обвёл её по кругу и задумчиво провёл подушечкой ниже, видимо рассматривая мой педикюр. По телу пробежала оглушительная тёплая волна блаженства, кости вдруг стали ватными, колени отказывались держать. Как же приятно, когда трогают стопы! Именно так нежно, как это сделал Яр. Сесть бы куда-нибудь…
Сердце зачастило. Кожу там, где касался Яранель, покалывало.
— Ты что-то хотела? — Брат выпрямился и полез за чем-то в карман висящего пальто.
— Я… да… — Голова всё ещё кружилась от, казалось бы, невинного прикосновения Яранеля. Владыка, если я так на него реагирую, то как вообще буду объяснять то, что чувствую?
Но мысли разлетелись вдребезги, как только я увидела, как он достаёт из пальто маленькую бархатную коробочку нежно-кремового цвета и перекладывает себе в брюки. В такие обычно пакуют эксклюзивные и очень дорогие ювелирные изделия. Брат явно попытался это сделать незаметно, стоя боком, но я все равно заметила. Только что сбоившее сердце остановилось. «Ну конечно! Он ездил за обручальным кольцом для невесты», — возникла ужасающая догадка.