Мой сводный с Цварга

Катрин Селина

Ханс усмехнулся, нагло глядя мне в глаза, а затем противно исказил тон, перейдя на фальцет:

— Ой, а знаете, Яранель Рошфор вообще-то заботиться должен был, а не думать, как развратить Айлин. Погодите-погодите, а сколько малышке было, когда её удочеряли? Как двенадцать?! Он совсем извращенец?! По таким астероид плачет.

Не знаю, догадался он или шёл ва-банк, но времени раздумывать у меня не было.

— Смотри, как бы самому не опозориться, — зарычал, не узнавая свой голос.

— А ты смирись и отойди

в сторону. Даже если это буду не я, то рано или поздно какой-нибудь красавец вставит твоей сестре в её маленькую очаровательную дырочку…

Что произошло дальше, я сам не понял. Какой-то миг — и мой кулак впечатался в скулу Ханса. Ещё миг — и этот напыщенный индюк отлетел в окно, пуская по стеклопакету трещины, словно это было самое простое стекло.

— Ты совсем придурок, Яр?! — взорвался архитекторишка, сплёвывая кровь на пол. — А если я расскажу об этом своему отцу?

— Валяй, — с безразличием ответил я. — А я расскажу, какой ты воспитанный и галантный джентльмен, Айлин. Слово в слово ей всё передам. Идёт?

Я повернулся и решительно вышел прочь. Больше мне было с Хансом говорить не о чем. В спину посыпались проклятия, что я ещё пожалею, но, если честно, было абсолютно плевать. У нас, цваргов, регенерация высокая, наутро у Ханса не останется и следа от моего удара, а если у него имеются мозги, то окровавленной мордой он сегодня вечером больше не будет светить.

Нахлынувшие чувства куда-то гнали, я шёл, кипя от негодования и думая, как же много вот таких вот Хансов среди цваргов, которые потребительски смотрят на террасорок. Это цваргини прекрасно знают свои права, рождены на планете как «сокровище нации» и будут требовать танцевать вокруг них канкан, годами выбирая супруга пореспектабельнее, а террасорки милые и робкие по своей природе и воспитанию… Я сам не заметил, как под действием эмоций неожиданно уловил остаточный след бета-колебаний Айлин и вырулил к боковой мраморной лестнице, как раз когда фигура сестрёнки покачнулась на середине, попыталась схватить перила, но промахнулась в последний момент.

Глава 4. Сделка

Айлин

Дура! Дура! Идиотка!

Никогда больше не пить! Никогда не надевать каблуки! Никогда не носить такие длинные неудобные платья! А-а-а!

Вся жизнь промелькнула перед глазами. Я испугалась, что разобью голову насмерть или сломаю позвоночник, как крепкие руки подхватили меня одновременно за талию и под затылок, в том самом надёжном и защитном жесте, каким каждая мать укачивает своего малыша.

Сердце всё ещё колотилось в груди как сумасшедшее, когда перед лицом очень близко возникли тёплые серо-коричневые глаза. У нас на родине такой оттенок называют «пепельная дюна».

— Осторожнее, Айлин. — Голос сводного брата прозвучал так мягко, словно бархат обернул и приласкал мои потрёпанные нервы.

Я попыталась

поблагодарить, но предательские лёгкие отказывались служить хозяйке. Бескрайние пески! Да мне и ноги, и руки отказали, как инвалиду-параплегику.

— Ты в порядке? — спросил он, не отпуская меня. Его пальцы по-прежнему удерживали за талию, а ладонь под затылком едва ощутимо дрожала, как будто это он, а не я, только что пережил головокружительное падение.

Древние джинны, если вы существуете, пожалуйста, продлите этот момент!

— Я… да… наверное, — пролепетала, чувствуя, как лицо заливает краской.

Яр чуть нахмурился. Чувственные сливовые губы сжались в тонкую линию, словно он всё ещё не был уверен, что я не пострадала. На миг представилось, что Яр сейчас наклонится и поцелует… Собственная фантазия породила ещё большую вспышку страха, как только я осознала, что Яранель может учуять мои эмоции. Но Яр отреагировал так, как реагировал всегда — как очень правильный старший брат.

— Не надо было пить, Айлин, — строго пожурил он. — Что за глупая идея — пить алкоголь вместе с посторонним цваргом, прекрасно зная, что на тебя спиртное действует сильнее, чем на него! Чтобы я больше такого не видел, понятно?

— Так я просто устала, каблуки и платье... — вяло попыталась объясниться, всё ещё утопая в чарующих пепельных дюнах и колыбели мощных рук сводного брата.

— Угу, и «Лазурис Альба». Я всё понял. Держись.

— Да я сама могу дойти…

Но прежде чем я успела возразить, моё тело играючи подняли в воздух, и пришлось обхватить Яра за широкие плечи.

— И дойти сама можешь, и всё разбить по дороге — это мы уже проходили, — привычно проворчал заботливый Яр, неся меня вверх по ступенькам в комнату.

Я замолкла, уткнувшись носом в мужскую шею и внутренне шалея от тепла от его тела. Движения Яранеля были такими плавными, будто он совсем не чувствовал моего веса. Неожиданно в голову пришло давнее воспоминание, как Яр вот так же играючи пронёс меня на руках добрых семь километров.

— Ты что такая тихая? — вдруг спросил он где-то над ухом, пощекотав горячим дыханием.

— Да так, вспомнила кое-что из детства… Помнишь, как мы сбежали летом в горы и ты решил показать, как умеешь лазать по вертикальным стенам?

— Да-а-а, — протянул сводный брат с коротким смешком. — Я был идиотом. Хотел похвастаться перед тобой, какой сильный, но мне и в голову не пришло, что ты станешь повторять. Ни одна из моих знакомых девушек не рискнула бы туда полезть. Из-за меня ты разбила коленку.

— Все твои знакомые девушки были приличными цваргинями, а я — единственная и неугомонная террасорка, которой остро требовалось попробовать всё на свете, — с улыбкой возразила я. — Ты не мог предвидеть, что я обзавидуюсь и полезу вслед. К тому же ты тогда нёс меня на руках через поля и луга.