Мой сводный с Цварга
Шрифт:
Я кивнула.
— Рошфоры всегда были эталоном, а сейчас общество смотрит на нас так, как будто мы дали сбой. Не воспитали. Поступили неправильно . В глазах других мы теперь родители, которые не смогли удержать своих детей от… — Лана запнулась, словно произнести это слово было невыносимо. — От недопустимого.
Ну да, девушка не должна хотеть заняться любовью со сводным братом… Даже если он другой расы.
— В СМИ посыпалась массовая критика Рошфоров, — продолжила Лана, — акции компании Арно упали на несколько десятков процентов, деловые бизнес-партнеры поспешили заявить о расторжении
Слёзы затопили глаза прежде, чем я успела сдержаться. Я закрыла лицо руками и всхлипнула как маленькая девочка. Кошмар, сколько проблем я доставила. Ужас просто!
— Всё хуже некуда, да?
Лана вдруг посмотрела на меня так странно. В её глазах плескалось нечто, чего я никак не ожидала. Облегчение?
— На самом деле… После того, как ты рассказала всё подробно, у меня словно камень с души упал.
Я моргнула, не сразу осознавая смысл её слов. И лишь спустя несколько секунд вспомнились те фотографии… окрашенный кровью горнолыжный костюм-мешок, снимки головного мозга, стойкая вера эмиссаров в бета-воздействие Яранеля, а также всхлипывания вначале Малори, потом Ланы…
— Вы с отцом действительно думали, что Яр мог так со мной поступить?! — выдохнула я, не веря. — Он же такой… внимательный, благородный, воспитанный… Как вы вообще могли до такого додуматься?
— Мы с Арно… — Голос дрогнул, но Лана заставила себя продолжить. — Мы думали, что Яранель… воспользовался моментом. Тем более, сама понимаешь, у цваргинь нет человеческих рудиментов, и половой акт никогда не сопровождается кровью…
Я схватилась за голову, чувствуя, как весь мой мир покачнулся. Кошмар, просто кошмар! И выходит, именно так подумали все!
— А ещё Арно всегда подозревал, что Яр относится к тебе м-м-м… не совсем правильно. Уделяет слишком много внимания, проводит слишком много времени наедине. — Цваргиня вцепилась в шаль до побелевших костяшек пальцев. — Я никогда на это не обращала внимания, а за последние три дня винила только себя во всём случившемся. Арно всегда считал, что Яранель на тебя слишком сильно давит. Даже то, как он беспрепятственно входил в твою спальню… собственно, именно поэтому Арно и настоял, чтобы тебя переселили в дальнюю комнату, подальше от негативных воспоминаний, но ты почему-то сразу же направилась обратно…
Меня затрясло. Слезы исчезли, уступив место шоку и недоумению.
— Так, всё, хватит. — Я поднялась. Складной стульчик скрипнул подо мной. — Яранель никогда ничего не делал мне плохого. Сколько себя помню, я всегда его любила.
— Я знаю, милая. Теперь я знаю, — ответила Лана, тоже поднимаясь. У неё так же подозрительно блестели глаза от слёз.
— Я могу его увидеть? — уточнила я. — Почему он в Планетарной Лаборатории?
— Боюсь, что нет. — Цваргиня надрывно вздохнула. — Сразу после вашего освобождения он сказал, что на тебя было оказано сильное бета-воздействие, а сам объявил о привязке.
Час от часу не легче.
— Мы подумали, что он таким образом пытается оправдать насилие и смягчить наказание… — Лана отвела взгляд. — Оказывается, нет. В общем, он сейчас в изолированной палате, и к нему не пускают родственников и знакомых ещё три недели. Он доказывает, что привязка действительно
— А это… опасно?
— Если привязки нет, то всё пройдёт легко, никакого бета-голода не будет. Если же привязка есть, то в отсутствии источника правильных колебаний голод рано или поздно проявится и может прогрессировать очень быстро. Тут важно поймать момент и не довести пациента до смерти. При этом доки стараются зафиксировать это состояние документально на несколько дней, чтобы потом у Яра были официальные документы о привязке.
«Дождись, ладно? Обещаю, я вернусь за тобой», — прозвучали слова Яра в голове, и я обхватила себя руками.
«Не умри там без меня, пожалуйста», — взмолилась мысленно, представив любимое лицо сводного брата.
Эпилог
Айлин
Три недели показались бесконечностью. Из Планетарной Лаборатории каждый день поступали звонки с отчётами о состоянии Яранеля, и все они были удручающими: ему становилось всё хуже. Теоретически я должна была находить утешение в том, что его привязка ко мне подтверждалась, а это значило, что даже общество, столь строгое к любым нарушениям неписаных правил, могло бы простить наш союз благодаря физиологической неизбежности. Но вместо облегчения тревога росла с каждым днём. Вместо радости от признания привязки я ощущала лишь страх: успеют ли они спасти Яра?
Лана переговорила со слугами. Кто-то не вернулся работать в поместье Рошфор наотрез, но большинство, услышав мои личные заверения и последние новости — а СБЦ не стала молчать и сообщила, что все подозрения с Яранеля сняты, а в розыск подан Ханс, — всё же мало-помалу начали возвращаться. Правда, молоденькие лакеи-цварги нет-нет и смотрели на меня, осуждающе поджав губы, но мне было всё равно. Так сложилась судьба. Да, Рошфоры меня удочерили, да, формально Яранель мой сводный брат… но я его люблю. А он жить не может без меня, и тут уже дело не в «красиво» или «некрасиво», а в физиологической зависимости. И ни он, ни я не сделали ничего плохого.
Ханса нашли через несколько дней. В очень маленькой деревушке в предгорье со множественными переломами ног и сломанными рёбрами… В отличие от нас, ему не так повезло с лавиной, а может, он и в принципе катался на лыжах хуже, но мне было даже жаль архитектора, когда я читала сухой отчёт, переданный господином Хейвордом через помощника. Суд Хансу назначили, как и выдали запрет на приближение ко мне. Я ещё раз подтвердила, что желаю минимального наказания для мужчины, и попросила в дальнейшем обращаться к адвокатам Рошфоров. Ханс меня больше не интересовал.
Арно Рошфор отреагировал на открывшуюся правду о сыне очень неоднозначно. С одной стороны, я почувствовала от него колоссальное облегчение, которое сквозило буквально в каждом жесте, с другой стороны — он принял наши с Яром чувства не так легко, как Лана. Хмурился, молчаливо мерил шагами поместье, шумно вздыхал, а когда глубоко задумывался, часто бормотал что-то вроде: «Эх, как же я так просчитался? Мальчик мой, Яр, ну за что ты так поступил с отцом? Достойного же сына растил…»
Мама Лана пыталась успокоить мужа и объяснить, что всё не так плохо, а скорее, даже наоборот — прекрасно, но Арно упорно считал, что на привязку «можно повлиять» и Яранель всё это провернул «по своему желанию».