Мой темный принц

Хантингтон Паркер С.

Она прижала рюмку к губам и откинула голову назад. Я сделал то же самое, ища в ее глазах признаки приближающегося срыва.

Ее родители не явились в женевский дом, чтобы отпраздновать ее день рождения или выпускной. Они оставили сообщение экономке. Что-то о том, что в последнюю минуту получили приглашение на Виноградник Марты от сенатора.

С тех пор Обнимашка разражалась плачем каждый второй час. Поэтому я принял решение забрать ее из этого дома, стены которого пропитаны гнетущими воспоминаниями.

Мы отправились на поезде в Париж,

чтобы провести ее день рождения в нейтральном месте. Как только мы приехали, она потащила меня в сомнительный салон, где девушка-гот с чернилами сделала ей татуировку на бедре.

Для своего следующего завоевания она хотела набить желудок выпивкой, чтобы получить свой первый легальный опыт употребления алкоголя.

Я приподнял бровь, изучая свою расстроенную подругу.

— Ты в порядке?

В своем мини-платье с румяными блестками и волосами, перевязанными лентой от Chanel, она выглядела как сошедшая с доски Pinterest.

Брайар Роуз постучала костяшками пальцев по липкой барной стойке, замахнувшись указательным пальцем на очередную порцию напитков.

— Персиковое. Никогда не было лучше.

Бармен подошел к нам и разлил по четыре бокала. Пока мы ждали, Брайар Роуз выхватила у меня нетронутую рюмку, отмахнувшись ею, как профессионал. Годы, проведенные нами в тайне от всех, явно не прошли даром.

Она откусила ломтик лайма и отбросила его, не поморщившись.

— Спасибо, что пришел сюда.

Я перекинул руку через спинку ее табурета, изучая ее лицо. По закону она могла пить во Франции, но я знал, что если она напьется посреди переполненного парижского бара, это не поможет ей чувствовать себя лучше.

Я не был склонен к панике. Но сейчас я чувствовал себя довольно панически. То, что у Брайар Роуз дерьмовые родители, не было для меня новостью. Однако видеть ее побежденной, расстроенной и безнадежной - это точно. Обычно она держала свои эмоции в узде, была стойкой и непоколебимой.

— Конечно. — Я щелкнул ее по кончику носа. — Я бы ни за что не пропустил встречу с тобой.

Она провела кончиком пальца по ободку пустой рюмки и уставилась в ее дно.

— Но ты не должен был приезжать этим летом.

— Все в порядке. — Я повернулся на своем сиденье и с улыбкой поправил голубую розу, спрятанную за ее ухом. — В мире нет места, где бы я предпочел быть.

Если бы я назвал последние пару дней дерьмовым шоу, это оскорбило бы дерьмовые шоу во всем мире. Впервые за четырнадцать лет моя семья не планировала провести лето в Женеве. Вместо этого папа снял на месяц домик на озере в центральном Нью-Йорке.

Не для отдыха. Нет. Он дал понять, что ждет от меня и Себа участия в интенсивной стажировке в Саванне. В течение следующих десяти лет отец собирался передать нам The Grand Regent, и он будет проклят, если мы запустим эту цепочку в землю.

Время пришло. Через несколько месяцев я поступлю на второй курс Гарварда. Себ тоже только что закончил школу досрочно, так что ни один из нас не мог выкрутиться.

Я планировал провести

следующий месяц, путешествуя по Европе с Брайар Роуз, прежде чем она присоединится ко мне в Гарварде. Мы официально сделали это. Или я так думал.

Пару ночей назад она позвонила мне в слезах, переживая из-за того, что осталась одна в этом проклятом доме. Я бросил все дела и сел на самолет до Женевы, оставив за собой след из дезориентированного персонала, одного очень злого Себастьяна и властного отца, у которого дым валит из ушей.

Я наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Я все равно приехал.

В тот же момент она откинула волосы на плечо, непроизвольно закрыв мне губы. Я все еще мог уловить ее дыхание. Затхлый, кислый алкоголь. Я хотел поцелуем смыть с нее пьянство, боль, страдания. Хотел выпить это с ее губ. Чтобы нести бремя ее душевной боли.

— Ну что ж, Обнимашка, думаю, самое время поужинать. — Я хлопнул в ладоши, одарив ее своей победной улыбкой. — Кто со мной?

— Хм. Малыши, пенсионеры и люди, у которых нет часов? — Она изогнула бровь. — Сейчас пять часов дня. К черту еду.

— С удовольствием включу ее в наш секс, если ты этого хочешь. Но тебе все равно нужно поесть.

— Я не голодна.

— Детка, я люблю тебя больше, чем порно, пиццу и холодное бельгийское пиво августовским днем, но если ты не набьешь свой желудок углеводами, то проведешь ночь в больнице из-за алкогольного отравления, а это отстойный способ отметить восемнадцать лет на этой планете.

Брайар Роуз надулась и перевернула пустую рюмку вверх дном, подперев подбородок кулаком.

— Я начинаю понимать, что праздновать особо нечего.

— Обнимашка...

Она оторвала взгляд от бокала и вперила свои голубые глаза с фиолетовым отливом в мое лицо. Их застилала сетка слез.

— Но ведь это правда, не так ли?

Мое сердце разбилось на триллион гребаных осколков.

— Это не так.

— Я благодарна за то, что учусь с тобой в Гарварде. Благодарна, что отныне буду проводить каникулы с твоей семьей. И я чертовски благодарна за твою преданность, твою самоотверженность, твою любовь... но ты всего лишь один человек. Ты - остров, Олли. Мой остров. Мое счастье или его отсутствие зависит только от тебя. Если ты исчезнешь из моей жизни...

— Я никогда не исчезну из твоей жизни.

Она грустно улыбнулась.

— Если ты исчезнешь из моей жизни, ты заберешь с собой все самое лучшее. На самом деле, ты забираешь единственные части, которые я хочу потерять. Ты - лучшее и худшее, что когда-либо случалось со мной, Оливер фон Бисмарк. Если я потеряю тебя, у меня ничего не останется.

Я ничего не мог на это ответить. Ее чувства были обоснованными, и я не мог винить ее за них. Родители отдали ее в школу для девочек, где она не вписывалась в общество, тем самым лишив ее возможности завести друзей. Они никогда не проводили с ней время, не знакомили ее с родственниками и не потрудились в нее влюбиться. Она была совершенно одинока.