Мой темный принц

Хантингтон Паркер С.

Склонив голову, он посмотрел на меня. В его глазах был озорной блеск, а на губах - опасная ухмылка. Мое сердце разлетелось на миллион бабочек. Если родители уедут, это будет наше последнее лето вместе? От этой мысли у меня в кишках поднялась желчь. Я сглотнула и положила ладонь на его протянутую руку. Как только его пальцы сжали мои, песня стихла.

Я отдернула руку, надеясь, что мои щеки не выдадут моих нервов.

— Какой скромный.

Он выпрямился и вернул мою руку, как будто это было естественно.

— Просто подожди.

Как по команде, оркестр

начал «Спящую красавицу» Чайковского. Его хихиканье доносилось до моих ушей, как звон коринфских колоколов. Я совершила ошибку, взглянув на него, и успела заметить, как он зажегся. Он был слишком красив. Это было так несправедливо. Он должен быть уродлив как грех. Тогда он был бы полностью в моем распоряжении, и я все равно любила бы его, ни на унцию меньше. Это был лучший секрет Оливера. Его великолепная внешность не шла ни в какое сравнение с тем, насколько он был совершенен внутри.

Он обхватил меня за спину, притягивая ближе.

— Ну-ну, если это не твоя песня.

— Моя песня? — Я моргнула, отчаянно пытаясь привязать себя к настоящему. Забыть о бомбе, которую заложили мои родители перед приездом Олли.

— Да. Ты спящая красавица, глупышка.

— Я очень даже бодрствую... хотя вздремнуть - самое то, — пошутила я, чувствуя себя неловко, когда пожилые пары расчищали нам дорогу, задерживая взгляды на наших плавных движениях.

Со стороны это выглядело так, будто мы с Олли тренировались годами. Мы двигались вместе, как река, встречающая океан, вращаясь и кружась, наши тела тесно переплетались. На один сладкий миг я притворилась, что он мой, а я его. Что мои родители не предали меня. И что я знаю, и всегда знала, что такое любовь к дому. Дома, где есть сердце, а не адрес.

— Тебя зовут Брайар Роуз, как и принцессу. — Олли обнял меня, пока наши руки тянулись друг к другу. — К тому же ты на нее похожа.

— Она вымышленный персонаж, Оливер. — Я подняла ногу, задрав пальцы к небу.

Вокруг нас люди хлопали. Пять минут назад они даже не заметили, как я оказалась в порыве ветра от смерти.

— Ну и что? Ты до смерти похожа на диснеевского персонажа. — Он изучал меня голодными глазами. — Длинные темно-русые волосы, дугообразные брови, розовые губы. — Он сделал паузу и нахмурился, чтобы получше рассмотреть мое лицо. — Никаких ногтей.

На этот раз он искренне рассмеялся. Я похлопала его по груди. Он никак не мог заставить меня смеяться после услышанных новостей. Как всегда, Оливеру удалось невозможное.

— У меня есть ногти. — Я развела руками, чтобы доказать свою правоту.

— Едва ли. Ты обгрызаешь их, как будто это гребаные пряники, подружка.

— У меня напряженная жизнь, ясно?

— Я понимаю. Трудно быть такой красивой и умной, когда все вокруг тебя - середнячки. У меня та же проблема. Мы должны создать клуб.

Еще одна волна смеха прокатилась по моей груди.

— Прекрати. Ты меня раздражаешь.

— Заставил тебя улыбнуться. — Его глаза искрились юмором. — Я знал, что смогу. Я такой неотразимый.

Ты даже не представляешь.

Я вернула свою руку

ему, протрезвев.

— Как прошел твой год?

— Хм. Посмотрим. — Он наклонил меня вниз, и моя грудь оказалась на уровне его глаз. Ну, грудь - это слишком громко сказано для того, чем она была. — В школе все было хорошо. Мой папа строит еще три отеля в Японии, поэтому он не так часто бывает дома.

— И как?

— Никто не заметил.

Я знала, что он шутит, так же как знала, что он очень любит свою семью. В наших кругах люди относились к своим семьям как к разменным картам, которые можно было перетасовать, когда возникала необходимость. Вопреки всему, фон Бисмарки действительно нравились друг другу.

Я надулась, потирая большим пальцем его запястье.

— Мне жаль, что ты провел год вдали от отца.

Он пожал плечами в своей беззаботной манере Оливера.

— Бизнес есть бизнес. К тому же, он купил мне подарок за то, что я бросил тебя в твои годы становления, и он довольно эпичный.

— Дай угадаю. Потайная дверь?

— Во-первых, это было в моем рождественском списке много лет назад. Во-вторых, «Лев, колдунья и платяной шкаф» - это классика. — Он закружил меня так быстро, что мои пальцы впились в его плечи. — Он подарил мне дом на Дороге Темного Принца.

Год за годом Оливер сетовал на то, что два его лучших друга живут на одной улице, а он - в причудливом особняке площадью 17 000 квадратных футов на противоположной стороне Потомака, штат Мэриленд. Не дай бог, если они устроят без него хаос, и неважно, что у Закари Сана в заднице постоянно торчит палка, а Ромео Коста не может найти Фан на карте с GPS, компасом и Дорой-исследователем на быстром наборе. (Это слова Олли, не мои. Я никогда с ними не встречалась, и, честно говоря, такая возможность меня пугала. Серьезно, Олли как-то обмолвился, что семья Ромео оставила за собой след из тел, достаточно большой, чтобы заполнить круг Ада).

— Дом? — повторила я, пытаясь заглушить укол ревности, пустивший корни в моей груди. Мысль о том, что я могу жить рядом с людьми, которые меня любят, вызывала слезы зависти на моих глазах.

— Самый большой на улице. Мама разрешила мне жить в нем, как только мне исполнится восемнадцать, - при условии, что я буду навещать ее каждый вторник и разрешу Себу ночевать у себя.

В тринадцать лет младший брат Олли заботился только о своей семье и гребле. Мы с Себастьяном неплохо ладили, но я находила его слишком холодным и резким для массового потребителя.

— Ты заставишь своих соседей пожалеть о том дне, когда они переехали сюда.

— Миссис Коста уже позвонила маме, умоляя ее передумать. В любом случае, уже слишком поздно. Я уже построил там конюшню.

— Для чего?

Зная Оливера, это могло быть что угодно - от мастерской по изготовлению бомб-вонючек до микропивоварни. Он был склонен уважать свои прихоти, делая то, что ему нравится, только потому, что он может. Если бы Оливера отправили в школу-интернат, он, скорее всего, нанял бы кого-нибудь вместо себя или использовал бы кампус как почву для революции.