Мой темный Ромео
Шрифт:
— Наверное, мне следует вернуть его ей… — Даллас сглотнула. Смущение окрасило ее щеки в розовый цвет, вероятно, из-за свежих воспоминаний о том, как она показывала всей вечеринке свои сиськи и задницу. — Мне нужно идти.
Она попыталась нырнуть под мою руку, но я теснил ее сильнее, злобная улыбка играла на моем лице.
— Боюсь, миссис Коста, я не могу позволить вам уйти, не попрощавшись должным образом.
— Что ты имеешь в виду…
Одним плавным движением я разорвала платье от декольте до низа, оставив его в беспорядке
Ее рот был открыт.
— Ты сумасшедший.
Я начал расстегивать ремень. Если мне приходилось тратить полдня впустую, из этого должно было получиться что-то хорошее.
Как только я выпустил свой член, тяжелый и наполненный кровью, все протесты и злоба покинули Даллас.
Она облизала губы.
— Где ты хочешь его? — спросил я.
Ее взгляд поднялся вверх, встретившись с моим.
— Внутри меня.
— Где? Покажи. У тебя много дырок, и все они прямо сейчас просят, чтобы их трахнули.
В редкий момент осознания мне пришло в голову, что Печенька воспримет это как награду, а не как наказание, и это может привести к непреднамеренному побочному эффекту в виде поощрения ее плохого поведения.
Но мне также пришло в голову, что, если моя несговорчивая жена не прикоснется к моему члену в следующие несколько минут, этот член может действительно сгореть.
Даллас поджала губы, отказываясь подыгрывать. Женщина таила в себе слишком много гордости ради собственного блага.
— Здесь? — я сжал свой член, водя им по ее щели через трусики.
Она вся вздрогнула.
В глубине души я представил ее задницу у окна. Что некоторые из наших гостей в саду внизу были посвящены в то, что происходило между нами.
Но мне было все равно. Я пришел к удручающему выводу, что моя неуправляемая молодая жена пробудила во мне черты, о существовании которых я даже не подозревал.
Она вздернула подбородок, но не ответила.
— А может… здесь?
Я схватил ее за талию и развернул, прижимая к стеклу. Я просунул палец в ремешок ее стрингов и отвел его в сторону, позволив ему шлепнуть по ее коже.
Затем я провел головкой своего члена по ее заднице. Из нее вырвался стон. Она выгнула спину, чтобы вместить полдюйма между ягодицами.
Но слов все еще не было.
Мой рот нашел раковину ее уха.
Я обхватил ее рукой, потянув за сосок.
— Возможно, ты наконец-то готова отплатить мне за все те разы, когда я тебя пожирал.
Печенька вцепилась в подоконник, наполовину согнулась и толкнулась в меня. Мой член скользнул в ее мокрую киску, заставив меня зашипеть от беззастенчивого удовольствия, прежде чем я вышел.
Я хотел врезаться в нее так, будто от этого зависела моя жизнь, и она знала это.
— Грязная игра, — я ущипнул ее сосок.
Она ахнула, внутренняя часть ее
— Ты начал это.
— Ты когда-нибудь задумывалась, какой у меня вкус, Печенька?
— Нет.
— Что ж, ты скоро узнаешь.
Я снова развернул ее, скользнув рукой между ее бедер. Она промокла сквозь свои стринги, терлась о меня от волнения.
Ее тяжелое дыхание заставило ее сиськи подпрыгнуть на моей груди. Я считал, что она сделала все это намеренно. Имея в виду именно эту реакцию.
И все же я не мог заставить себя остановиться.
— На колени, Печенька.
— В твоих снах, придурок.
Нет смысла говорить ей, что она играла главную роль в моих кошмарах. К моему ужасу, мой член не разделял этого чувства и пульсировал между нами.
Она посмотрела вниз, облизывая губы.
— Отлично. Но я делаю это для него, а не для тебя.
Даллас упала на колени, ее карие глаза избегали моих серых. Она обхватила рукой мой член, и, клянусь, я чуть не кончил ей на лицо прямо здесь и сейчас.
Уверенность, которую она демонстрировала, несмотря на свою полнейшую неопытность, сразила меня.
Другая женщина – в общем, любая другая девушка религиозного происхождения и с нулевым налетом на секс – спрашивала дорогу или заранее извинялась за то, что могло показаться тусклым выступлением.
Но не моя жена.
Нет. Она существовала в своей собственной маленькой вселенной. Вселенная, в которой я и все остальные мужчины, которых она пленила, вращались вокруг нее.
Печенька изучала мой член дюйм за дюймом, ничуть не заботясь о том, что к нему привязан сердитый, нетерпеливый мужчина, прежде чем провести своим горячим влажным языком по головке.
Я откинул голову назад, подавляя стон.
— Немного соленый, — прокомментировала она, а затем, как ни странно, покусала мой член.
Ее губы двигались вдоль ствола, наполовину целуя, наполовину облизывая, когда она схватила его за корень. Это было так эротично, так аутентично, все, что я мог сделать, это смотреть в изумлении.
— Ты хорошо пахнешь, — заметила она, по-видимому, моему члену, а не мне, отстраняясь, чтобы снова посмотреть на него.
Затем, как раз когда я собирался упасть на колени и умолять ее отсосать мне, она открыла свой сжатый рот, накрыла мой член и сделала долгий, жадный сосок.
Ебать.
Блядь, блядь, блядь, блядь.
Все мои хорошие манеры вылетели за дверь, когда Даллас обслуживала меня перед моим окном. Я положил одну руку на стекло, а другой запустил в ее пышные каштановые волосы, пока она пыталась завладеть мной все больше и больше.
Она все время издавала счастливые звуки, сводя меня с ума, до такой степени, что я знал, смущенно, что мои колени подкосятся, и я кончу, как малолетний ребенок через десять секунд, если она не остановится.