Мой вид любви
Шрифт:
— Я давал тебе возможность. Возможности закончилась, когда ты закурила косяк.
Не желая спорить, я встаю, и Райан делает то же самое.
— Садись и ешь, — он указывает на еду, и у меня, конечно, в этом момент начинает урчать в животе. Его бровь приподнимается, и я вздыхаю, сдаваясь.
— Хорошо, но никаких разговоров о том, как справляться или что-то в этом роде, — я беру вилку, протыкаю ломтик дыни и направляю его на него, одновременно пронзая тяжелым взглядом.
— Хорошо, — он беспечно пожимает плечами, ничуть не смущенный моим взглядом. —
— Извини? — я подцепляю вилкой кусочек омлета и отправляю его в рот. Он пышный и ароматный. Вырывается громкий стон, и Райан смеётся.
— Курить травку — значит избегать, а не разбираться. Не справляться. Избегать.
— Я пытаюсь….
— Нет, это не так, — возражает он. — Вчера ты весь день ничего не делала, только ела дерьмовую еду и плакала, а сегодня просыпаешься и куришь косяк ещё до восхода солнца, — ладно, очевидно, что, пусть он и не разговаривал со мной, но был внимателен.
— Неважно, — я откусываю ещё кусочек от своей еды, а он начинает хихикать. — Что? — фыркаю я.
— Ничего, — он смеётся, качая головой и откусывая ещё кусочек от своей еды. Я пытаюсь и не могу игнорировать, тот факт какая у него сильная челюсть. Типа, как челюсть может быть сильной? Но почему-то его… — Ты ведёшь себя на свой возраст, — добавляет он, отвлекая меня от разглядывания его челюсти. — Я давно не общался с кем-то твоего возраста, а я самый младший в своей семье.
Правда? Он примерно на восемь лет старше меня и ведёт себя так, будто он ровесник моего отца. Я не утруждаю себя ответом на его замечание, не желая зарывать себя ещё глубже.
Мы доедаем остаток завтрака в тишине. Когда наши тарелки пустеют, он встаёт и идёт забрать мою тарелку, но вместо этого я забираю его у него из рук.
— Ты приготовил, значит я убираю.
Он следует за мной внутрь. На кухне ни пятнышка, так что он, должно быть, прибрался в процессе. Я ставлю посуду рядом с раковиной и поливаю её мылом, затем беру губку и начинаю мыть. Райан присоединяется ко мне, облокачиваясь на стойку, скрестив руки на груди.
— Как долго ты планировала здесь пробыть?
— Я не знаю, — говорю я, ставя чистую посуду в сито. — Моя мама сказала, что было бы полезно уехать куда-нибудь, и следующее, что помню, это как собираю сумку и направляюсь сюда.
— И они не знают, что ты здесь?
— Они знают, что я в безопасности. Я не сказала им, где я, но уверила, что со мной всё в порядке, и я на связи, чтобы они не волновались. Я не хотела бы, чтобы они присылали кого-нибудь проверить меня
— Мне нужно явиться на базу для моей командировки через пару недель.
— Командировки?
— Афганистан.
О, да. Он служит в армии. Я знала это. Я киваю, ком размером с мяч для гольфа застревает у меня в горле. Он уезжает за границу, в Афганистан. Подвергая свою жизнь риску. Также, как и Йен, если бы не это… я начинаю качать головой, пытаясь блокировать любые мысли о Йене.
— Эй, я держу тебя, — Райан
— Мне жаль. Ты упомянул Афганистан, и это…
— Твой муж погиб на тренировках, верно?
Я киваю.
— Пятнадцать месяцев назад, — я смахиваю свои глупые слёзы и закрываю глаза, желая, чтобы они прекратились. — Я уже должна была забыть об этом… двигаться дальше. Вот почему я здесь.
— Я никогда не терял никого из близких мне людей так, как ты, — говорит Райан. — Но я потерял нескольких человек во время развёртываний, и я считал их семьёй. Я не уверен, что ты когда-нибудь полностью забудешь это, и нет чёткого расписания, когда тебе нужно двигаться дальше.
Я открываю глаза и впервые за долгое время ловлю себя на том, что улыбаюсь.
— Спасибо, — когда он бросает на меня смущённый взгляд, то я уточняю: —Ты первый человек, который не говорит мне, что пришло время двигаться дальше.
Райан кивает.
— Ты будешь двигаться дальше, когда будешь готова. Ты никогда не забудешь, но однажды, когда будешь готова, ты сделаешь шаг вперёд, а затем ещё один.
— Я хочу, — признаюсь я, по какой-то причине мне так легко с ним разговаривать. — Это просто… — я делаю глубокий вдох, изо всех сил стараясь сдержать слёзы. Я такая эмоциональная развалина. — У нас были планы, и теперь, каждый раз, когда я думаю о них… — я делаю ещё один глубокий вдох, а затем медленно выдыхаю, пытаясь побороть приступ тревоги, который, как я чувствую, приближается. Это происходит каждый раз, когда я думаю о будущем Йена и моём.
Райан протягивает руку и притягивает меня ближе к себе. Его ладонь гладит меня вверх и вниз по руке, успокаивая.
— Дыши, — шепчет он мне на ухо. — Просто дыши.
Его голос звучит повелевающе и в то же время успокаивающе, и я ловлю себя на том, что делаю то, что он мне говорит. Несколько минут спустя я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что благодаря его прикосновениям и словам я справилась со своей панической атакой.
— Я собираюсь прогуляться до пирса. Видел, у твоего папы в гараже есть несколько удочек и стульев. Мы могли бы взять с собой ланч и отправиться на рыбалку. Что скажешь?
Не задумываясь, я киваю. Один шаг вперёд.
— Да, конечно. Звучит заманчиво.
Пока я надеваю легинсы, спортивную майку, под которой спортивный бюстгальтер, и пару теннисных туфель, Райан упаковывает ланч-кулер и захватывает пару удочек и стульев. Он одет в свободные шорты-карго цвета хаки и чёрную рубашку, которая расстёгнута на груди. Я забираю у него кулер, чтобы он мог нести удочки и стулья, а затем мы отправляемся на пляж. Вода сегодня неспокойная, и я теряюсь в своих мыслях и звуках разбивающихся волн. Гулять с Райаном приятно. Он не пытается завязать вынужденный разговор. Ему просто нравится гулять вместе в тишине. И это не неловкое молчание. Это ощущается спокойно, и я чувствую себя расслабленно.