Мой вид любви

Эш Никки

Я разочарованно качаю головой.

— Я бы уже закончила университет вместе со своим коллегой и работала бы в Сан-Диего над своей степенью. Йен и я… — я обрываю себя, отказываясь закончить моё «бы», «могла бы». Если я собираюсь двигаться вперёд, то должна думать о настоящем, а не о том, что могло бы быть.

— Ты всё ещё можешь всё это сделать, — говорит Райан, не позволяя мне потеряться в своих мыслях. — Ты просто сделала небольшой крюк, но всё ещё можешь вернуться на правильный путь. Нет, это будет не тот же план, но это будет твой

план.

Мы заканчиваем ужинать, а затем, зайдя на наше место на пляже и захватив свои вещи, возвращаемся в дом. Прогулка наполнена комфортной тишиной, и как только мы возвращаемся, то расходимся в разные стороны, чтобы принять душ. Когда я выхожу из ванной комнаты, то замечаю пропущенный звонок от моей мамы, поэтому перезваниваю ей.

— Привет, моя милая девочка, как дела?

— Я в порядке, — говорю ей, и впервые за долгое время это правда. Мой день с Райаном прошёл для меня действительно хорошо. Я не только меньше думала о Йене, но и ни разу за весь день не заплакала.

— Что ты делала сегодня?

— Это твой способ выяснить, где я нахожусь?

— Я не могу не волноваться, — мама вздыхает. — Я знаю, тебе двадцать, и ты свободна можешь куда-то приходить и уходить, но ты больше года отсиживалась в своей комнате, а потом исчезла, не оставив ничего, кроме записки, в которой говорилось, что я была права и тебе необходимо уехать. Что, если с тобой что-нибудь случится? А я даже не буду знать, где искать тебя.

Беспокойство в мамином тоне — не то, что мне нравится слышать. Это тот же тон, который она использует с тех пор, как я потеряла Йена и, в свою очередь, потеряла саму себя. Я уехала, чтобы дать всем отдохнуть от беспокойства за меня, и пока она не убедится, что я в безопасности, она будет продолжать беспокоиться.

— Я в пляжном домике, но, пожалуйста, не говори папе. Он пришлёт кого-нибудь проверить меня, я буду в порядке. Обещаю. Я сегодня прогулялась к пирсу, немного порыбачила…

— Ты ловила рыбу?

— Это было ужасно. Я не рекомендую этого делать.

Мама смеётся, и я ловлю себя на том, что присоединяюсь к этому смеху. Я скучала по разговорам и смеху с ней.

— Чем ты ещё занималась?

— На пирсе проводилась выставка. Океанариум. Это было действительно круто. Ты знала, что исследовано менее пяти процентов океана?

Мама снова смеётся, но на этот раз смех звучит странно, как-то слезливо.

— Я этого не знала, — говорит она, шмыгая носом.

— Мама, ты плачешь?

— О, моя милая девочка, я просто…Ты звучишь счастливо, и это делает меня счастливой. В прошлом году я наблюдала, как тебе больно. Я ненавидела себя, что не могла помочь тебе.

— Прости меня, мам.

— Тебе не за что извиняться. Ты потеряла мужа и была в трауре. И хотя сегодня ты счастлива, вероятно, будут ещё плохие дни. Дни, когда ты будешь скучать по нему и чувствовать боль. Но я рада, что сегодня у тебя был хороший день.

— Так и было.

И всё это из-за Райана. Потому что именно он заставил меня сделать этот шаг вперёд. Отвлекал меня рыбалкой, плаванием, музеем и ужином. Это

был первый день, когда я не сосредотачивалась на Йене и боли, которую испытывала из-за его смерти. Вместо этого я сосредоточилась на себе, на том, чтобы сделать шаг вперёд. И это было приятно. Райан был прав. Йен не хотел бы, чтобы я оплакивала его всю оставшуюся жизнь. Он бы хотел, чтобы я жила.

Мы с мамой ещё несколько минут обсуждаем мой день, и я беру за правило не упоминать Райана в разговоре. Папа, должно быть, не сказал ей, что дал Райану ключ, иначе она упомянула бы об этом в тот момент, когда я сказал ей, где нахожусь. Пообещав позвонить ей в ближайшее время, мы прощаемся.

Я надеваю легинсы и толстовку, затем отправляюсь на поиски Райана. Он лежит на шезлонге на заднем дворике и смотрит на океан. Я беру из холодильника «Gatorade» (прим. перев — общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo) и пиво и присоединяюсь к нему.

— Разве мы не говорили об этом? — спрашивает он, когда замечает бутылку в моей руке.

— Это для тебя, — я протягиваю ему пиво и сажусь рядом. — Я подумала, тебе не помешало бы выпить, — я показываю ему «Gatorade», который держу в другой руке. — А это для меня.

Он улыбается, и на его щеках появляются две сексуальные ямочки.

— Это для девушек, — он откупоривает крышку и подносит пиво ко рту. Его голова слегка запрокидывается назад, обнажая шею, когда он делает глоток жидкости. — Ты сегодня хорошо поработала, — говорит он, ставя бутылку около своих мускулистых бёдер, которые вытянуты перед ним.

— Это из-за тебя.

— Нет, из-за тебя. Я просто направил тебя в правильном направлении, — он поворачивается ко мне лицом, одаривая самой ослепительной улыбкой, и в моём животе образуется узел. Это всё неправильно. Я далека от желания забыть Йена, но по какой-то причине моё тело и сердце не работают в связке.

Я отталкиваю чувства в сторону, отказываясь признавать их. Мне необходимо сосредоточиться на себе, на исцелении, на движении вперёд, на создании нового плана и новой жизни для себя.

Райан здесь, чтобы отдохнуть перед отъездом за границу. Я не знаю, почему он здесь со мной. Я знаю, что у него есть деньги. Он ведёт себя не как богачи, но его родители богаты, и все их дети соответственно тоже. В тот момент, когда он увидел, что я здесь, он мог бы просто снять номер в отеле. Неужели он настолько хороший парень, что остался бы здесь только для того, чтобы помочь мне справиться с моим дерьмом?

Звонит его телефон, на мгновение прерывая мои размышления. Он берёт трубку, и там написано «Лора — бывшая жена».

— Привет, Лора. Всё в порядке?

Я ожидала, что он уйдёт, чтобы поговорить с ней наедине, но он не двигается. Райан слегка кивает, прислушиваясь к тому, что она говорит, и лёгкая улыбка появляется на его губах.

— Поздравляю, — он делает глоток пива и ставит его обратно. — Это здорово, Лора. Я рад за тебя.

Я пытаюсь найти намёк на неискренность в его голосе, но его нет.