Мой властный миллиардер
Шрифт:
– Какая ты у меня умная!
– он восхищается, а не язвит. Хочется пройтись колесом по его огромному кабинету. Приятно греет душу оговорочка «моя». Но об этом потом. Вначале -дело.
– Я прочитала: объявлен конкурс на лучший проект именно того, что ты хочешь отыскать
– торговый центр с прилегающей к нему зоной отдыха. Я бы хотела поучаствовать. Кстати, зачем тебе старьё, да ещё забракованное? И почему тайна-тайна такая?
Я вздыхаю. Соколиный глаз у Метёлкиной.
– Помнится, проект не так плох. Работы сейчас хватает - сама понимаешь. Это. проверка на прочность. Возможность подняться,
– Мне страшно рядом с тобой сидеть, Орловский, - говорю честно.
– Кто бы подумал: этому человеку писал на ботинок щенок матушки Ра.
– Меньше всего на свете я бы хотел, чтобы ты меня боялась, - жмурит он глаза, - но я бы не хотел, чтобы ты портила мою репутацию рассказами о нашем горячем знакомстве и щенках твоей великолепной тёти.
Вот же сноб! Но я его понимаю. И чувствую разницу: он не просто мужчина, которому я подбирала джинсы и пиджак. Он руководитель огромной строительной компании. И сейчас в его словах - просьба.
– Ну, что, Владимир Алексеевич, начнём?
– спрашиваю, пытаясь выглядеть строго и собранно. Хочу показать ему, что всё поняла, не подведу, если он тоже будет держать себя в рамках и не нарушать наши договорённости.
– Я могу рассчитывать на некоторые привилегии, о которых попросила?
Он смотрит на меня весело. Улыбка таится в уголках его губ. Ямочка становится чёткой, и я пытаюсь удержать руки на месте. То ли спрятать их, чтобы не притронуться, то ли всё же коснуться пальцем, сделать «би-би», как делают детям, когда придавливают кнопочку носика.
– Метёлкина, ты вымогатель.
– Я не попросила ничего заоблачного или невыполнимого, - возражаю, наклонив голову.
– А ещё ты добрая. Попросила не только за себя. Особенно мне нравится просьба за того парня. Кто он, Метёлкина?
Я закатываю глаза и ржу. Откровенно потешаюсь.
– Режим «ревнивая дуэнья», Орловский?
– Искреннее желание понять, куда двигаться дальше.
По выражению его лица не понять, серьёзно он или из чистого любопытства. Но будь ему параллельно, он бы не интересовался.
– Каменев - племянник декана, как выяснилось. Идиот, что уже год меня преследует, -вздыхаю, поправляя подол платья на коленях
– Чего-то хочет?
– опасно сверкают его глаза.
– Видать, звезду с неба достать. Остальное ему не светит. Мы закончили экскурс в личную жизнь Петруччо? Мне неинтересно разговаривать о нём.
– А тот рыжий из клуба?
– кажется, Вован вознамерился перетрясти бельишко всё и сразу.
– Артурчик?
– уточняю и вижу, как господин миллионер стискивает челюсти, как ходят желваки у него на щеках. Смешной, ей-богу. И, кажется, ревнивый. Я ему нравлюсь? В груди становится щекотно и тепло.
– Да, - рычит Владимир Алексеевич, и я вижу, как сжимаются руки в кулаки.
Я поворачиваю к нему лицо. Глаза у меня откровенно смеются. Как он на месте усидел - не знаю. Но дёрнулся Вольдемар знатно. Это почище прикосновения к оголённым проводам. Нервы шалят. Ай-ай-ай!
– Артур - мой двоюродный брат. Сын тёти Ларисы.
Эмоции, что пробегают по лицу моего миллионера, дорогого стоят.
– И ты молчала?
– обвиняет он меня сходу. С наскока. Отличная тактика!
– А
– уточняю с ехидной улыбочкой.
На три секунды между нами повисает тишина. Его дыхание и моё.
– Да, Метёлкина, пожалуй, начнём, - наконец-то разлепляет он губы.
– Но прежде чем начнём, сделаем это.
Он стремительно обхватывает своими божественными ладонями моё лицо, выдыхает шумно и рвано, словно собирается в пропасть сигануть, и наконец-то приникает губами к моим губам. Это слишком быстро. Почти нет магии, трепета и всего такого, что делает поцелуи волшебными, но через миг я уже перестаю думать об этом, потому что он меня утягивает за собой, влечёт, околдовывает. Я зарываюсь пальцами в волосах у него на затылке, он блаженно мычит мне в губы, и мы слетаем с катушек - целуемся, как сумасшедшие. Так, словно завтра не наступит, а если мы сейчас, сию секунду, не нацелуемся, погаснет солнце. Ну, или хотя бы лампочки у него в кабинете.
Он гладит мои виски большими пальцами. Я наконец-то добираюсь до вожделенной ямочки на его подбородке. Делаю вожделенное «би-би». Мы сидим, как пьяные. У Орловского совершенно шальные глаза.
Из нас двоих я адекватнее. Ну, ясно: ему там штаны рвёт по понятным причинам, а я... вроде как не совсем голову теряю, потому что нет у меня желания быть офисной игрушкой большого миллионера. Я не такая!
– Ну, так что там на счёт моих условий?
– додавливаю я Вована.
– Ты невыносима, Насть, - пытается он успокоиться, но пока что плохо у него получается. Это я его так раздраконила! Гордость распирает меня изнутри. Такого большого мужчину распалила одним поцелуем, ахххх!
– За работу!
– проводит он пятернёй по всклокоченным волосам.
– И, да. Все твои однокашники пройдут нормально практику. И проект твой. Мне даже интересно, на что ты способна, девушка-катастрофа.
Мне не очень нравится, как он меня назвал, но не буду сейчас придираться к словам. Он согласился, я получила то, что хотела. Могу и со своей стороны пойти на уступки и быть великодушной. А остальное. поддаётся дрессировке. Может, не сразу, но обязательно! Не родился ещё тот человек, которого бы я не смогла заставить исподволь изменить точку зрения на те или иные вещи!
28. Немного о прекрасном
Семья - это ответственность.
Семья - это радость и снова ответственность. В семье нельзя фальшивить, иначе себе дороже. Заметки мимоходом Владимир Орловский
С Метёлкиной оказалось легко работать. Песня. Я даже малодушно подумал, что с удовольствием поменял бы Милу на Настю. Но пришлось подавить в себе начальника, потому что аргументы «против» всё равно перевешивали все преимущества работы с Ангелом.
Во-первых, у неё профессия. Причём - я убедился - не для галочки она учится. Ей нравится. Кто я такой, чтобы сбивать её с пути, где ей комфортно и в кайф?
Во-вторых, служебные романы - это не очень хорошо. Я делал скидку на то, что она не мой сотрудник, что проходит практику и потом, возможно, работать со мной не будет. Возможно. Над этим пунктом я напряжённо думал. Это называется: как бы на липку взобраться и не ободраться. Но нужно оперировать теми данными, что есть на руках. Желательно беспристрастно.