Мой встречный ветер
Шрифт:
— Вывел любимую сестру подышать воздухом, — Илья покивал. Противный какой. Я толкнула его локтем — легонько! невесомо! а Илья поморщился с таким страдальческим лицом, будто его пуля насквозь пронзила. — Ты мне лучше скажи, что ты тут забыл.
— Дела, как без них… Куда идете?
— Дела, — Илья фыркнул. В наличии дел у Ника он сильно сомневался, и я задумалась — почему? Надо будет спросить, но обязательно как-нибудь незаметно. — Идем за мороженым для моей любимой сестры. Развлекаю ее.
И Илья
Может быть, от меня пахнет неприятно? Или я током ударяю при каждом прикосновении?
— Вообще-то это ты мороженое захотел! — напомнила я. — Точнее, использовал его покупку как предлог сбежать от родителей.
Илья посмотрел на меня, как на дурочку — «И зачем ты это ляпнула?».
Ник — с легкой насмешкой, бровь изогнул привычным (даже мне) образом — «Серьезно, у вас здесь еще и родители?».
— Да, да, нам по пять лет, — ответила я на немой вопрос. — Илюшка еще и за ручку меня вел, пока тебя не заметил. Боится, как бы я не потерялась.
Ник рассмеялся. Кажется, даже искренне; и смех у него был каким-то открытым, что ли, будто он и смеха своего ничуть не стесняется.
— Так и есть, — Илья вздохнул. Как он сегодня перед выходом сказал? Что моя фантазия его с ума сведет рано или поздно? Что-то мне подсказывает, что схождение с ума занимает не несколько минут и даже не сутки, так что мой Илья может быть уже в процессе — и кто знает, какой год, вдруг девятнадцатый?.. — Верониченька у нас любит вечно сворачивать не туда. Ходишь потом, заглядываешь под кусты… Ищешь.
— Спасибо, Илюшенюшка, но я не гном, чтобы искать меня под кустами, — заметила я.
Илья посмотрел на меня очень сильно сверху вниз… и я даже несколько засомневалась в своих словах. И все-таки — я не настолько маленькая, тоже мне, гений метафор.
Впрочем, очень скоро я стала Илье безразлична, и он все свое внимание переключил на Ника:
— Скажи лучше, твои делишки в какой стороне? Проводим, может… Хочется оттянуть момент воссоединения с семьей.
— Вообще-то в той, с которой вы только что пришли.
— Там наверняка есть продуктовые магазины, как думаешь?
— Думаю, наверняка есть.
— Ну вот и пройдемся.
— Окей.
— Мы тебя не сильно отвлекаем?
— Нет, — Ник пожал плечами, и в этот момент я почти уверилась в том, что на самом деле он опаздывает.
— Тогда погнали.
И мы пошли обратно.
Вернулись на дорожку, где оставили родителей, и я прямо-таки чувствовала, как Илья косится вправо, пытаясь их разглядеть. И идет куда стремительнее обычного, а он у меня по жизни вечно куда-то мчится.
Впрочем, я-то была не такой осторожной, как Илья, и смотрела открыто — родителей не увидела, наверное, тоже куда-нибудь свернули (желая спрятаться от нас).
Так что можно было и не
— Вот так я ему надоела, — пожаловалась я Нику. Илья с его километровой длиной ног и стомильной тревожностью шёл впереди от нас, а мы, птицы гордые, не сговариваясь, решили от него отстать. Хотя Нику, пожалуй, догнать Илью было бы весьма легко.
И вообще, чего это он вперед убежал? Общался бы со своим другом… Опять маниакальные идеи посетили его дурную головушку, вот даже не сомневаюсь.
— У вас очень милые отношения, — заметил Ник, улыбнувшись. — И ты рядом с ним другая.
— Какая?
И вновь я в слишком открытой, выставляющей все мое смущение напоказ, одежде.
— Не знаю. Теплая. Не сторонишься его. Наоборот… позволяешь себе больше, как будто под защитой. Не боишься сказать что-то не то, потому что все будет тем. Даже немного жаль, что у меня нет младшей сестры.
— Это ты по трем репликам такие выводы сделал? — удивилась я.
— Я вижу людей насквозь, — и Ник мне подмигнул.
— У тебя нет брата или сестры, получается?
— Старший брат, но между нами девять лет.
Я вдруг подумала, что сейчас самый подходящий момент для еще одного вопроса:
— Отправить тебе то мое стихотворение? Когда допишу…
— Отправь, — Ник пожал плечами. Не выразил протест, но и особого вдохновения я тоже не заметила. Ну что ж, ладно…
Солнце совсем скрылось за облаками, сероватыми и пышными, как сложенный в дальний угол свитер. Такие облака не предвещают дождь, но дарят прохладу, весьма приятную. И окрашивают все вокруг в какие-то совершенно новые цвета.
Под солнечными лучами все яркое, слепящее; сейчас же сгладилось, будто даже углы ушли. Ничто не пытается выделиться, вырваться вперед, затмевая остальное. Все сочетается со всем, мир погрузился в гармонию. Хочется быть к нему открытой. Говорить обо всем на свете, ничего не тая.
И все же — некоторое время мы шли молча. Почти приблизились к противоположному концу парка, и да, где-то там, за несколькими пыльными полосами дороги, магазины все же стояли.
— Ребята, — Илья обернулся назад и только сейчас понял, что мы прилично от него отстаем. Взмахнул руками, как мамаша-курица, потерявшая своих цыплят, и остановился.
— Да-да, Илья Георгиевич, что такое? — полюбопытствовала я. Ник прыснул.
Илья в два шага уничтожил расстояние между нами, остановился, грозно посмотрел:
— Меня тут обсуждаете наверняка.
— Конечно, — ответил Ник, выражение его лица было серьезным донельзя. — Ты — смысл нашей жизни, наше солнышко, Илюша. Только тебя мы и можем обсуждать.
Илья остался невозмутимым:
— Я это прекрасно знаю. Но все же предпочел бы обсуждать себя вместе с собой. Вы почему не сказали, что отстаете?