Мой желанный враг
Шрифт:
Артём открыл перед нами двери, и Вик пронёс меня через пустой холл. Лишь каблучки Ирины застучали и замерли, когда она натолкнулась на нас.
– Виктор Андреевич, а что происходит?
– Ты тоже можешь быть свободна! Иди! – Бросил он ей на ходу и внёс меня в одно из помещений.
Просторный кабинет с длинным столом и множеством кресел.
Вик посадил меня на одно из них, наклонился и сел передо мной на корточки. Он лихорадочно сжал мои ладони.
– Всё хорошо?
– Да. – Ответила я, озираясь.
– Найди мне его, - приказал
В этот момент у входа в помещение появились ещё двое охранников.
– Кого? – Кашлянул Артём.
– Загорского! – Рявкнул Вик, обернувшись. – Найдите мне его срочно! – Затем повернулся ко мне и, с трудом сдерживая рвущиеся наружу эмоции, улыбнулся. – Расскажешь мне всё? Я должен знать, чтобы понимать.
– Что понимать? – Тихо спросила я.
– Понимать, как сильно я должен его ненавидеть. Что он говорил? Что делал с тобой?
Я кивнула и зажмурилась.
– Он… в общем, он считает меня шлюхой, которая с тобой из-за денег. – Открыла веки и посмотрела на него.
– И предлагал мне заплатить, чтобы я с ним тоже…
Вик болезненно кивнул и крепче сжал мои ладони.
– Он прикасался к тебе?
– Он… - В голове пронеслись картинки. Грубые прикосновения, треск ткани, давление его тела, его горячее дыхание в шею. Я вспомнила, что он готов был сделать, ощутила твёрдость, готовую ворваться в меня, и сглотнула. – Трогал меня. И я очень сильно испугалась.
Надвигающаяся на меня истерика была ничем по сравнению с бессильным ужасом и яростью, написанными на лице Вика. Ему стало тошно. Разум отказывался верить в то, что его друг мог сотворить такое.
– Виктор Андреевич! – Окликнул его охранник.
Воскресенский вскочил на ноги.
– Я же сказал, чтобы вы… - И осёкся на полуслове.
В дверях за спинами охранников стоял Загорский.
На его левой щеке, прямо над ровным краем ухоженной щетины, багровели глубокие борозды свежих царапин.
15
Я не понимал, что со мной происходит. Но это уже происходило, и оно влияло на всё вокруг. На меня, на него, на неё саму. Эта девчонка меняла нас всех, наше отношение к жизни и друг к другу. Она посмела встать между нами, она засела ржавой занозой в моей груди, и я готов был на всё, чтобы вырвать её оттуда.
– Я же сказал, чтобы вы… - Воскресенский замер, увидев меня в дверях.
А я смотрел мимо него.
Видел лишь её – сидящую перед ним на краешке кресла, взъерошенную, перепуганную, растрёпанную. И опять эта её нарочитая чистота и невинность лезли наружу: большие желтовато-ореховые глаза светились наивно, точно у ребёнка, длинные ресницы трепетали на каждом взмахе, а тонкие пальчики нервно перебирали подол мятого платья. Она как нарочно опять выставляла напоказ всю эту свою непорочность, чтобы ещё раз меня уязвить и пристыдить.
– Выйти всем! – Прохрипел Воскресенский.
Девчонка дёрнулась
Охранники засуетились, пропуская меня вперёд. Я сделал шаг и тяжело выдохнул.
– Виктор Андреевич, - пробубнил Артём, - может, не надо?
– Пошли все вон! – Покраснел от ярости Вик, ударив ладонью по столу.
Таким я его ещё не видел.
– Пойдём отсюда, - процедил охранник, обращаясь к своему товарищу.
Все трое посторонних поспешили покинуть помещение.
Воскресенский повернулся к Полине.
– Подожди меня в приёмной, хорошо? – Сказал он выдержанно и почти спокойно.
– Вик, пожалуйста… - Её тонкая ручка обхватила его запястье.
– Всё будет хорошо, мы просто поговорим. – Пообещал он.
– Хорошо. – Согласилась она.
Встала, осторожно обогнула меня по дуге и юркнула в дверь за моей спиной. Я успел лишь заметить, как её голые пяточки промелькнули справа.
– Ничего не хочешь мне сказать? – Холод, с которым были сказаны эти слова, заставил меня содрогнуться.
Мне ужасно хотелось прикоснуться сейчас к своей щеке. Интересно, как глубоко взрезали мою кожу её острые ноготки? Останется ли там шрам, который будет напоминать мне об этой гадине? Или всё, что останется мне это воспоминание о её сладком запахе и мягких губах – первых, которые я по-настоящему целовал в своей жизни?
– Судя по твоему лицу, - усмехнулся я, - всё, что было нужно, тебе уже сказали.
Мой мозг был словно парализован, ладони покрылись ледяной влагой. Меня разъедало похотью, мне срочно нужна была боль, которая принесла бы хоть какое-то облегчение. И нужна была срочно.
– Может, есть что добавить? – Порывисто вздохнул Воскресенский.
Я старался сохранять спокойствие, но от мысли, что ничто уже не будет, как раньше, меня выворачивало наизнанку.
А еще больше меня бесил тот факт, что этот тюфяк станет первым у той, которую мне почему-то не хотелось отпускать. У той, которая была кипящим адским котлом, в который мне не терпелось погрузиться. Тем нестерпимым кайфом, от которого у меня никак не получалось отказаться. Даже ради друга.
– Может, есть какая-то причина, по которой я должен тебя выслушать?
Его лицо исказилось презрением.
Да, я заслужил это презрение. Я каждой клеточкой своего тела желал то, что принадлежало ему.
– А разве эта хитрая сука не рассказала тебе всё в подробностях? – Самодовольно ухмыльнулся я и расправил плечи.
– Ты сам напросился. – Коротко бросил Воскресенский.
Я знал, что сейчас произойдёт.
Инстинкт подсказывал мне увернуться, но я с мазохистским удовольствием подставил лицо под его удар. Кулак Вика взлетел передо мной, и боль тотчас ослепительно пронзила голову.