Моя безупречная жизнь
Шрифт:
Я подошла к комнате брата. Постучала и заглянула. Жалюзи были опущены, и темноту рассеивал только свет от экрана монитора, придающий комнате жутковатый зеленый оттенок.
– Подождите, ребята, – сказал брат в микрофон, потом обернулся ко мне. – Чего?
– Как ты считаешь, мы живем в золотой клетке?
– В каком смысле?
– Ну мы с тобой. Нас преследует желание всем угодить?
– Тебя точно преследует. Меня – гораздо меньше.
Как ни странно, он совершенно не удивился
– Это все? – спросил Зак, явно не желая продолжать обсуждение.
– Да.
Он отвернулся к компьютеру.
Я долго ходила по своей комнате, то доставая телефон, то убирая его, пока наконец не нажала кнопку вызова раньше, чем успела передумать. Люс ответила после третьего гудка.
– Надеюсь, ты звонишь, чтобы извиниться?
– Только если ты извинишься первая.
– Это неправильно. Но ладно. Я извиняюсь за то, что раскрыла тайники твоей души и попыталась помочь освободиться от тягот публичной жизни до того, как ты прогнила насквозь. Теперь ты.
– Извини, что сказала, будто ты никого не интересуешь. Это было жестоко.
– Теперь ты должна сказать, что это неправда и мной интересуются все вокруг.
– Это неправда, и тобой интересуются все вокруг, – повторила я, стараясь говорить как можно убедительнее, но, кажется, получилось так себе.
– Знаешь, для такой врушки, как ты, получилось слабо.
– А это неправда? – спросила я. – В смысле меня ты очень интересуешь, и свою семью тоже, но широкую общественность? Они про тебя даже не знают.
Люс не ответила, но я знала, что она ухмыляется.
– Ну хорошо, теперь, когда я освободила тебя от лжи, в которой ты жила, что планируешь делать дальше?
Это был тот самый вопрос, к которому я сама все время возвращалась: «И что я, по-твоему, должна делать?» Ответа на него у меня не было. Я только знала, что хочу вытворить что-то выходящее за рамки дозволенного. Такое, чтобы надпись на ладони показалась мелочью, милой шалостью, не стоящей вообще никакого внимания.
– Ты сегодня вечером занята? – спросила я.
– Не считая задания по английскому, нет.
– Я приеду через полчаса. Ты сразу поймешь, потому что я мигну фарами два раза.
– Что ты имеешь в виду?
– Просто будь готова выйти.
Мама была на благотворительном мероприятии, папа – дома. Предполагалось, что он остался, чтобы почитать и посмотреть новости, наверстать упущенное, но из его кабинета доносилось похрапывание.
Я надела бейсболку, висевшую на вешалке в коридоре. Папа носил ее на встречи с избирателями, когда хотел выглядеть простым парнем, своим в доску.
Его «лендровер» стоял в гараже. Папа редко на нем ездил; в то время у нас были шоферы, которые возили нас на других автомобилях, более практичных
Зачем я это сделала, если можно было вызвать шофера? Но в том-то и было дело – я не хотела никого вызывать. Устала от постоянного контроля. Невозможно было шагу ступить, чтобы кто-нибудь не увидел, где я, что я делаю, как одета и с кем разговариваю. Могла я провести хотя бы один вечер без посторонних глаз?
Понадобилось несколько минут, чтобы разобраться с управлением. Понять, как включаются поворотники и фары, отрегулировать сиденье под себя. Затем я осторожно выехала задним ходом из гаража. Я училась в десятом классе и пробовала водить под руководством родителей, но еще не получила водительских прав.
Пользуясь навигатором на телефоне, я направилась к дому Люс. Всю свою жизнь я ездила по Александрии, но только в качестве пассажира, и с трудом ориентировалась в поворотах и перестроениях. Умирая от страха и восторга, я мчалась по ночным улицам, рассекая туман, и дорога разворачивалась передо мной как ковер, маня в неизвестность.
– Я думала, тебя папа привез, – прошептала Люс, усаживаясь в машину рядом со мной. – Что ты делаешь?
Впервые за долгое время я увидела ее удивленной и, может быть, даже слегка напуганной.
– Что-то несвойственное мне.
Мне самой было страшно. Это было для меня совершенно новое чувство – не знать, что будет дальше, не иметь алгоритма действий, в котором каждый шаг расписан и рассчитан наперед.
– Но у тебя даже прав нет. Ты понимаешь, что произойдет, если нас остановят?
Я, в общем, догадывалась, но отгоняла эту мысль, потому что, задумавшись, могла струсить и повернуть назад. Поэтому твердо ответила:
– Ага. Значит, нас просто не должны остановить.
Мой план был очень прост. Сделав несколько резких поворотов, я вырулила с подъездной дорожки у дома Люс и, следуя указаниям навигатора, поехала по тихим пригородным улочкам, освещенным фонарями.
– Ты точно умеешь водить? – спросила Люс, вцепившись в ручку двери.
– Не особо, – ответила я, стараясь успокоить и себя, и ее.
В загородном клубе «Старая мельница» было темно. Мы проехали мимо него и припарковались в глубине, на краю поля для гольфа, которое ночью напоминало океан – безбрежное пространство тьмы. Я испытала облегчение, когда съехала с дороги, остановила и припарковала машину. Все получилось, я добралась до цели. Внутри все дрожало от нервного напряжения. Я выключила фары и открыла дверцу.
– Что мы здесь будем делать? – поинтересовалась Люс, подходя следом за мной к ограждению из железной сетки.