Моя-чужая

Черная Лана

Артем отвернулся от Настены. Молча натянул брюки, рубашку. Схватил мобильник и вышел на улицу. Прохлада защекотала кожу, забралась в волосы, осела росой на пальцах. Артем уперся ладонями в деревянный забор, выдохнул. Набрал номер.

— Кирилл, мне нужен Садовник.

— Как срочно? — буднично поинтересовался Кирилл, ничему не удивляясь.

— Вчера! — рявкнул Крутов и отключился.

Всего один звонок. Он не отдаст Настену. Никому.

Она его! Его женщина! Если понадобится, увезет ее на край света и запрет, чтобы никто и никогда не прикасался к ней. Если понадобится — убьет даже лучшего друга.

— Темыч… — звонкий голос за спиной. Он обернулся.

Настена стояла на крыльце. Подвенечное платье искрилось золотом. Рыжие волосы волнами струились по плечам. В янтарных глазах сожаление. А в голосе мольба и уверенность в том, что он задумал. Уверенность и неверие.

— Не нужно, я прошу тебя.

Она спустилась на влажную траву. Босая.

— Простудишься… — произнес он и не узнал собственный голос.

Она не обратила внимания. Подошла к нему. Совсем близко, что Артем слышал стук ее сердца, сбивчивое дыхание. И запах… Дыня и подсолнух…

— Ты сильный. Ты справишься, — она коснулась его щеки. — А он без меня пропадет. Понимаешь?

— Кто пропадет? Игнат? — Артем усмехнулся и поцеловал тонкое запястье. — Настена, ты плохо его знаешь…

— Темыч… — ее голос дрожал, пальцы казались ледышками. Артем подышал на ладошки, согревая. — Он же твой лучший друг. Самый близкий человек. Мы не можем с ним так поступить. Это подло.

— Подло? — Крутов сжал ладонь, непонимающе посмотрел в лицо женщины, которую любил до одури. — А давать клятву мне, а теперь сбегать к нему — не подло?

— Я люблю его, — прошептала Настена, закусив губу. В рысьих глазах черными точками проступило отчаяние.

Артем вдруг ощутил, что еще немного и сдохнет. От боли, отрывающей от него кусок за куском, как душманская «лягуха». От безнадеги и тупой, уничтожающей ненависти.

Настена молчала, а Артем всматривался в ее красивое лицо. Тонкое, словно вырезанное из фарфора. Смотрел и не находил того, что хотел.

— Темыч…

— Не надо, — перебил Артем. — Этого больше не надо. Я все понял, — он убрал ее руку, отступил на шаг. — Не дурак. Но только я хочу, чтобы и он запомнил, чью женщину захотел.

— Ты не посмеешь, — прорычала Настена, сжав кулачки.

Артем усмехнулся и набрал номер. Настена кинулась на него. Артем среагировать не успел. Телефон вылетел из руки. Лицо обожгло.

— Твою мать, — выругался он, пытаясь поймать Настену. Но она изворачивалась и брыкалась, попутно проклиная его. Щека горела от пощечины. На шее наверняка останутся следы ее ноготков.

Ему

все-таки удалось перехватить ее руки, прижать к себе.

— Ты не можешь… — задыхаясь, шептала она, — ему все рассказать. Ты…ты…

Она попыталась вырваться, укусила его за руку. Артем коротко взвыл, но не отпустил. Где-то зазвонил телефон. Наверняка Игнат звонит. Ничего, перетерпит.

— Надоело, — выдохнул он и подхватил Настену на руки.

— Ты что задумал?

Крутов лишь улыбнулся в ответ.

— Ты…ты… — задохнулась Настена от возмущения. — Ненавижу!

Больше слушать ее Артем не стал. В доме швырнул на кровать. Сам вышел в ванную, глянул на себя в зеркало. Так и есть — на шее красовались четыре алые царапины с проступившей кровью. Кожу неприятно саднило. На щеке краснел отпечаток Настениной ладошки. Край воротника оторван. Артем стянул рубашку, швырнул на пол. Умылся холодной водой, стер кровь. И долго смотрел на залатанные шрамами ладони, вспоминая, как Настена говорила, что ей нравятся его руки. Как такое может нравиться? Чертова девчонка! Угораздило же его связаться с ней! Артем еще некоторое время постоял, упершись руками в раковину, переводя дух, и вернулся в комнату. И обомлел.

Настена сидела на пятках посреди кровати абсолютно голая. Злая, растрепанная, с потекшей тушью. Настоящая. Она ему нравилась до одури. Ее прерывистое дыхание от его прикосновений. Ее губы со вкусом лета. Маленькая грудь, умещающаяся в его ладони. И янтарные глаза, которые она никогда не закрывала во время секса. И сейчас она смотрела на него с вызовом и откровенно предлагала всю себя. Всю?

Словно ощутив его сомнение, Настена поднялась на колени, провела руками по шее, приподняла волосы и облизала губы. И от этого эротичного движения у Артема снесло крышу.

Он подмял под себя Настену, сжал над головой ее руки. Настена ахнула, а потом рассмеялась. Он оборвал ее смех неистовым поцелуем.

Артем целовал ее губы, шею, грудь. Опускаясь все ниже, дразня ее обжигающими ласками. А в голове всего одна мысль: «Моя»…

— Все, что хочешь… — прошептала она. — Все, что хочешь…только не говори…

Артем замер. Приподнялся на руках, нависнув над зажмурившейся Настеной. Раскрасневшаяся, в рыжих веснушках — она была прекрасной.

— Настен? — он провел большим пальцем по ее щеке, стирая скатившуюся слезинку.

— Ты же хочешь этого?

— А ты? — Артем ничерта не понимал. Что-то неправильное было во всем: и в разговоре, и в страсти. Страсти? Он коснулся ладонью плоского живота — Настена вздрогнула. Могла бы — скрутилась в клубочек от страха. Она боялась. Его боялась. Что за черт?

— Настен, посмотри на меня. Ну же!

Но она не слышала его.