Моя дочь от тебя
Шрифт:
– А что еще можно ожидать от женщины, у которой погиб сын?
– отвечаю вопросом на вопрос.
Не буду я распространяться на эту тему. Не хочу подкармливать сплетников новой порцией негатива.
– Да, это вы верно подметили, - вздыхает разочарованно Светлана.
– Уже бы успокоиться ей пора. А она все на вас свою боль сливает, - подзуживает бывшая секретарша.
– Время лечит, Светлан. Все у нее пройдет. Переболит все, - отвечаю девушке и отключаю вскипевший чайник.
– Извини, что хозяйничаю. Нервы, - неожиданно понимаю, что без разрешения хозяйки
– Вам можно, Майя Ивановна, - машет она рукой.
– Не волнуйтесь.
Я благодарю Светлану и разворачиваюсь, чтобы налить чай, как до моего слуха доносятся торопливые шаги. Обращаю взгляд на дверь. Маруся появляется на пороге практически тут же.
– Мама!
– радостно щебечет дочка. Подбежав, обнимает меня за талию.
– Я так скучала!
– Поднимает личико, подставляя для поцелуя щечку.
– Прости, сладкая, что задержалась, - оставляю на ее коже легкий чмок.
– Да, я все слышала. Ты с бабой Ирой поругалась, - сожаление скользит в ее тоне.
– Но ведь ты не виновата в том, что дяди Ярика больше нет с нами. Почему она так говорит? Он же был такой злой и страшный тогда, - на глазах дочки наворачиваются слезы.
Я мгновенно забываю про чай, присаживаюсь перед Марусей на колени, обнимаю за плечи, притягиваю к себе.
– Не волнуйся, зайка. Все уже прошло, слышишь? Прошло, - с жаром шепчу ей на ушко, глажу по спинке.
– Я так боялась мама. Так за тебя боялась. Мне так было страшно!
Гэсподи! Да что же такое!
– Маруся! Маруся!
– встряхиваю за плечи дочку, пытаясь остановить накатывающую на малышку истерику. Психолог в больнице говорила мне, что так быстро события того дня не уйдут из памяти ребенка и с ней нужно будет работать.
– Все прошло, сладкая. Прошло. Больше нам Ярослав не причинит зла, - обещаю ей.
Маруся, заливаясь слезами и громко всхлипывая, утыкается мне в плечо.
– К дяде Максу хочу. Он добрый. Он может защитить нас.
Мне в первые секунды кажется, что это слуховые галлюцинации.
Кошусь в сторону Светы: та хлопочет возле плиты и активно делает вид, что не слушает наш разговор. Звяканье посудой настолько наигранно, что и к гадалке не нужно ходить, чтобы понять: девушка все слышала.
– Конечно защитит, Маруся. Он же мужчина, - пытаюсь все свести на шутку.
– А мальчики всегда сильнее девочек.
Маруся, услышав мои слова, моментально успокаивается и, отстранившись, смотрит мне в глаза так серьезно, проникновенно.
– Мам, - осипшим после рыдания голосом начинает дочка, - давай ты станешь его женой?
– Кхе, кхе, - закашливаюсь от неожиданности ее предложения.
– А что, может, и правда приглядеться к нему? Вон как он за вами ухаживал все это время, пока вы больнице лежали, - все же не сдержавшись, вставляет свои пять копеек Света.
– Так, девочки!
– Резко выпрямляюсь во весь рост.
– Давайте без ваших предложений. Я дама взрослая, сама как-нибудь разберусь.
Послевкусие от неприятной встречи с Ириной Витальевной как рукой сняло. Меня больше не мучает озноб, теперь все наоборот: кожа горит, будто
– Мам, ты что, обиделась?
– Маруся хвостиком преследует меня, когда я, круто развернувшись, вылетаю вон из кухни.
– Нет, зайка. Просто не люблю, когда во взрослые разговоры вмешиваются детки.
– Щелкаю ее по носику, и дочка тут же хмурит бровки.
– Одевайся, Марусь. Поедем по магазинам. Нужно будет купить все необходимое на первое время. Завтра будет уже некогда.
******
В гостиницу, где мы с Марусей обитаем последние дни, возвращаемся, когда на город опустились глубокие сумерки.
– Я так устала, - бормочет дочка, задремавшая в детском кресле.
Я, стараясь ее не тревожить, отстегиваю ремни безопасности. Подхватываю малышку на руки, прижимаю к себе.
– Мамуль, давай я сама?
– распахивает заспанные глазенки дочка.
– Я уже тяжелая.
– Ничего не тяжелая, - усмехаюсь и только сильнее стискиваю Марусю в объятиях, хотя признаюсь про себя, что дочка права. Не думала, что после болезни настолько стану слабой, что даже собственного ребенка на руках будет сложно удержать.
– Мамочка, я уже проснулась и не хочу больше спать.
– Малышка елозит на руках, и мне ничего не остается делать, как поставить Марусю на землю.
– Давай я пакеты помогу тебе нести?
Малышка подскакивает к багажнику, в нетерпении топает ножкой, ждет, когда открою.
– Нет, сладкая. Все это нам здесь не пригодится. Пойдем. Нужно хорошо выспаться. Завтра рано вставать, помнишь?
Маруся разочарованно вздыхает:
– Жаль. Я бы хотела игрушки кое-какие распаковать.
– Давай это сделаем завтра. Дома. Хорошо?
– ободряюще улыбаюсь дочке.
Раскрываю ладонь, и детские пальчики мгновенно оказываются в ней.
– Конечно, мама, я так хочу уже там оказаться. А как ты думаешь, там будут детки, с которыми можно поиграть?
И это было только начало нескончаемой вереницы вопросов от Маруси...
Я по первой отвечаю на них неохотно, вяло. Усталость дает о себе знать. Плюс нервы и неоправданные ожидания. Все это вымотало.
Но чем больше Маруся задает вопросов, тем ярче становятся настоящие переживания: ожидание завтрашней поездки, предвкушение чего-то нового. Эти события вытесняют из головы все недоразумения сегодняшнего дня на задний план.
В итоге вымотанные, но довольные мы ложимся спать.
Стоит мне только оказаться под одеялом и уложить голову на мягкую подушку, как тут же проваливаюсь в сон.
Утро наступает быстро.
Долгий отдых без сновидений дает организму почти полностью восстановиться и зарядиться бодростью. Уже с шести утра я как заведенная бегаю по гостиничному номеру, собирая раскиданные нами вещи.
В груди приятно зудит. Ощущаю, как на меня накатывают волны удовлетворения. Даю себе мысленное обещание, что сегодняшний день будет для меня чертой, которая разделит мою жизнь на "до" и "после".