Моя дочь от тебя
Шрифт:
– Ты сегодня чересчур милая. Что-то случилось? Тебя кто-то обидел?
Украдкой наблюдаю за малышкой и ее реакцией. Девчушка морщит носик. Отворачивается.
– Ничего серьезного, - стучит пальчиками по столешнице.
Я поворачиваюсь к ней.
Интересно. Маруся всегда вела себя так? Маленькая взрослая? Или на нее так повлияло воспитание Майи?
– Я все-таки хотел бы знать, - говорю уже тверже.
Мелькнувшие мысли о Майе согревают грудную клетку.
Я не хотел сегодня отпускать Марусю в садик. Хотел
Мне вчера позвонил доктор из клиники и сообщил, что девушка наконец-то пришла в себя и уже завтра ее можно будет навестить.
Майя очнулась после двухмесячной комы и теперь жаждала видеть свою дочку.
Воспоминания этого времени, проведенного в ожидании, прокатывается по мне колючей ледяной волной тревоги.
Это сейчас я все воспринимаю уже спокойно, но не менее волнительно, но это было абсолютно не так еще каких-то полмесяца назад. Я тогда на уши поставил все клиники, которое только попались под руку. Но только в одной из чертовой дюжины, только в одной доктора пообещали вытащить Майю из комы и дали мне хоть призрачную, но надежду на то, что девушка очнется.
– Это девочки в группе, они обзывают меня сироткой, - губки малышки растягиваются в грустной улыбке.
– Сиротка?! Что это за слово? Откуда они вообще взяли его? Глупости какие!
В порыве защитить принцессу подхожу к ней и, подхватив на руки, поднимаю над собой.
– Какая ты сиротка, Мань? У тебя же есть я.
– Резко сгибаю руки в локтях, прижимая дочку к себе. Она звонко смеется, обнимает меня за шею и неожиданно выдыхает в ухо:
– Но ты же мне ненастоящий папа, - и в голосе такая тоска, что у меня в груди сердце екает. Замедляются удары, а потом, сорвавшись, несутся в галоп.
Я так и не смог за те месяцы, что малышка живет у меня, сказать, что я ее папа. Да и как я могу это сделать без Майи? Как смогу объяснить шестилетнему ребенку, что вот он я, твой папа, нарисовался не сотрешь?
– Но, если ты хочешь, я могу им стать, - отвечаю севшим голосом.
Маруся вдруг перестает улыбаться, отстраняется, смотрит в глаза. Я заметил ее эту особенность: смотреть в глаза человеку, с которым она разговаривает. Внимательно, вдумчиво, как будто считывает его.
– Ты не сможешь этого сделать, пока не женишься на маме, - не спрашивает, а констатирует Маруся.
– Принцесса!
– Не выдерживая ее такого пристального взгляда, ставлю ее на стул, щелкаю по носу.
– Откуда ты это-то взяла?
– Так сказала баба Ира, когда дядя Ярик маме кольцо предлагал, - выкладывает дочка.
– Вот как?
И тут вдруг меня осеняет, что это от матери Головнюка Маруся всего набралась. По-видимому, женщине было скучно, и она увеселяла себя взрослыми беседами с маленьким ребенком. Стерва.
– Мань, а у меня для тебя сюрприз, - решаю разбавить затянувшуюся между нами неловкую ситуацию.
– Говори!
– глаза дочки оживают,
– Ну, чего ты. Сюрприз же.
– Теперь уже я треплю ее немного отросшие светлые кудряшки.
– Давай собирайся.
***
– Мама! Мама! Мамулечка!
Обе девочки, обливаясь слезами, обнимаются, целуются. А я чувствую в этот момент себя лишним. Чужим. Словно и не было этих двух месяцев, проведенных с Марусей вдвоем.
Несколько раз порываюсь уйти, но ноги как будто приросли подошвами к полу.
– Маруся! Как же я скучала, - самозабвенно шепчем Майя, гладя дочку по волосам, спине, лицу, будто вспоминая ее через прикосновения.
Я на девушку в первые минуты смотреть не мог. Бледная. Осунувшаяся, с прозрачной кожей, совсем на себя непохожа.
Это спустя десять минут, когда уже присмотрелся, ощутил, что тошнота, подкатившая от волнения к горлу, отступила.
– Маленькая моя, сладкая. Как же я боялась, что больше не увижу тебя!
– продолжает причитать Майя, не прекращая исследовать Марусино лицо дрожащими пальцами.
– А я знала, что ты проснешься, - весело щебечет девочка, - мне дядя Максим обещал.
Малышка поворачивается ко мне, и я вижу в ее глазах радость.
– Спасибо... Макс, - севшим до хрипоты голосом говорит Майя, бросая на меня быстрый взгляд.
У меня в этот миг зудит все тело. Я прикладываю невероятные усилия, чтобы остаться на месте, чтобы не кинуться к ней, не сжать в своих руках и не сказать, как я безмерно рад, что она осталась жива, не погибла в той страшной аварии. Что все два месяца не мог нормально спать, все время думая о ней. Что готов ради нее...
Но вместо этого, сцепив пальцы за спиной в замок, произношу:
– Это меньшее, что я мог для тебя сделать.
По ее лицу пробегает тень, и девушка отводит взгляд, в котором я успеваю заметить усталость.
Майя откидывается на подушку, улыбается, правда одними губами, но вида не подает, что ей тяжело. Переплетая свои пальцы с пальчиками Маруси, она продолжает расспрашивать ее о всяких мелочах. Девочка с охотой и жадностью до общения с матерью отвечает.
А я так и остаюсь стоять статуей. Наблюдателем.
В голове, в сердце столько всего, а выдать наружу не получается. Как будто стена между мной и Майей выстроилась.
– Мамочка, а мы теперь к тебе будем каждый день ходить, пока отсюда тебя не выпишут. Да, дядя Максим?
– вдруг врывается в мои мысли звонкий голос Маруси.
– Конечно, принцесса, - улыбаясь, смотрю в светящееся радостью личико девочки, а периферическим зрением замечаю, как Майя, закатывая глаза, тяжело вздыхает.
– Вот, мамуль. Слышала?
– Девочка резко поворачивается к матери, и та тут же открывает глаза, продолжая делать вид, что у нее все отлично.
– Я буду вас ждать. Сильно-сильно. И уже скучаю, - бледные губы растягиваются в улыбке.