Моя идеальная
Шрифт:
— Моя девочка... Люблю... — выдыхаю, падая головой на плечо.
— И я люблю, родной. — шепчет, прижимаясь губами к виску.
— Идеальная моя девочка. — хриплю, поднимая ослабевшее тело с постели и сгребая любимую в охапку.
Всю дорогу до ванной целуемся. Даже опустив Настю на пол и настраивая воду, не могу оторваться от неё. Шарю жадными руками по горячему телу. Толкаю её в душевую кабину и скидываю джинсы и боксеры. Только при виде её шикарного обнажённого тела, член принимает боевую стойку. Настя бросает на него взгляд и облизывает губы.
—
Покрывает поцелуями всю грудину, плечи, живот. Облизывает соски и ныряет языком в пупок, отчего из моего горла вырывается короткий смешок, и я слегка подаюсь назад.
Каким бы непробиваемым я ни был, щекотка моё слабое место.
Малышка растягивает губы в хищной усмешке и опускается на колени. Обводит язычком головку. Оставляет слюну по всему стволу и принимает в рот член, продолжая смотреть мне в глаза. Каким бы острым не было удовольствие от её грязных действий, вынуждаю себя держать глаза открытыми, сохраняя зрительный контакт. Моя девочка глубже всасывает член, а я разрываю грудную клетку животным рыком. Собираю в кулаки её длинные мокрые волосы и умоляющее смотрю на её лицо. Она понимает без слов и опускает ресницы. Разрешение получено, и я грубо толкаюсь хером в её рот. Настя кашляет и давится. Выбираюсь из её рта и коротко инструктирую.
— Дыши, малыш. — когда справляется с кашлем, добавляю. — Расслабь горло. Не напрягайся. Дыши через нос.
Она кивает, и я прижимаюсь шляпой к пухлым губам и подаюсь вперёд, врываясь на половину длины. Моя девочка закрывает глаза и сосредотачивается на дыхании. Выхожу из её жаркого влажного рта и тут же возвращаюсь. Любимая быстро подстраивается под заданный мной ритм, и спустя пару минут я уже жёстко трахаю её рот, утыкаясь головкой в эластичную стенку горла. Настя сжимает пальцами мои бёдра и ягодицы, глубоко вгоняя ногти в кожу. Боль разжигает внутри меня пылающие очаги удовольствия. Когда вбиваюсь до упора, толкая её голову навстречу бёдрам, чувствую, что уже готов кончить. Вытаскиваю член и поднимаю любимую на ноги.
— Ты чего, Тём? — шепчет, когда без слов прижимаю с себе.
В груди такая дробилка, что дышать становится тяжело. Её губы и подбородок блестят от склизкой влаги. На щеках неизменный румянец стеснения. Глаза горят так ярко, что выжигают последние страхи в моей тёмной душе. Она такая охуенная, что я просто не могу не поцеловать её в этот момент. Такими эмоциями топит, что дыхание вырывается из груди тихими стонами.
— Люблю тебя, родная.
Я готов повторять эти слова каждую секунду своей жизни, потому что это, мать вашу, самая очевидная истина и желанная правда. Я живу этим чувством. Я им горю. И в нём же захлёбываюсь.
— Тёмочка... любимый. — шепчет, проходясь ногтями по плечам.
Сжимаю ягодицы и тащу вверх, пока не обхватывает ногами мои бёдра. Прижимаю к стене и вхожу одним длинным толчком до упора. Ноющие яйца со звонким шлепком ударяются об её задницу. Оба стонем и рычим одновременно. Из Настиных лёгких будто весь воздух вылетает. Зависаем в этом
Она нереально горячая. Невыносимо тесная. Одуряюще сладкая. Бесконечно любимая. Подаюсь назад и тут же возвращаюсь. Я не трахаю её, как ни хотел бы делать именно это, а занимаюсь со своей девочкой любовью. Медленные движения. Затяжные толчки. Звенящие стоны.
— Охуенная... Охуенная... — долблю своими грязными мыслями, забивая не только влагалище членом, но и её рот — языком.
Прорываюсь в её душу. Влетаю в её сердце и цепляюсь там так же крепко, как она вцепилась в моё.
— Быстрее... Тёма... быстрее... — сипит, сильнее вжимая пятки.
— А как же "займись со мной любовью"? — смеюсь, прекращая движения.
— А может, просто трахнешь меня? — отбивает, сжимая зубы, но всё равно улыбается и да, блядь, заливается краской.
— Тащусь, когда ты такая.
Впрочем, другого приглашения мне и не надо. Вынимаю член и грубо врываюсь обратно. Я делаю то, чего она хочет. То, о чём просит. Я трахаю её дико, жёстко, необузданно.
— Отпусти, малыш. — хриплю, замирая.
— Что? — шелестит срывающимся шёпотом. В глазах туман.
— Ноги разожми. Хочу тебя по-другому.
Любимая подчиняется и опускает дрожащие ноги на плитку. Слабо покачивается и цепляется за меня.
Прижимаю к себе, не позволяя упасть. Новый поцелуй — огненная вспышка. Разворачиваю спиной к себе и прижимаю грудью к стеклу душевой кабины. Вбиваюсь затяжным рывком, разбиваясь громкими стонами. Накрываю её руки и сплетаю наши пальцы. Вдалбливаюсь в желанные глубины, как одичалый.
Кусаю за шею и сразу зализываю укус. Накрываю её лобок и сжимаю клитор. Это наше сумасшествие и мы без сопротивления растворяемся в нём. Ещё несколько размашистых толчков и любимая кончает.
— Артёёём! — растягивает в крике удовольствия моё имя.
Блядь, это лучшая музыка для моих ушей. Стенки влагалища пульсируют и сжимают вздыбленную плоть. С натягом делаю ещё несколько глубоких толчков и выдёргиваю член, заливая спермой идеальное тело своей девочки.
Вплотную вжимаюсь в её спину и задницу, с трудом удерживая расслабленное тело, и хриплю ей в ухо:
— Люблю тебя, Настя. Больше всех на свете люблю. Знаешь, малыш? Мой мир — это ты.
— А ты, Тёмочка, — высекает сиплым шёпотом, — моя вселенная. Вселенная для одного человека.
Глава 25
Поставив мир на паузу
Все оставшиеся после безумной ночи силы уходят на то, чтобы поднять налитые свинцом веки. Всё тело приятно ноет, а кожу до сих пор словно иголками колит в тех местах, где её касались руки, губы, зубы и язык Артёма. Если говорить проще — везде. Каждый миллиметр моего тела покрыт его жаркими поцелуями. Между ног тянет и будто пульсирует. Не уверена, что вообще смогу сегодня сползти с кровати или хотя бы свести вместе бёдра.