Моя идеальная
Шрифт:
Через какое-то время проваливаюсь в сон, который занимает мою голову весь оставшийся день и часть вечера.
— Обними, Тёма. — раздаётся тихий смех.
Кругом стоит непроглядная тьма, но я знаю, что нахожусь в своей спальне. Без сомнений откидываю одеяло и ложусь на кровать. Прижимаю мягкое, горячее, податливое тело и целую сладкие губы. Толкаю девушку на спину и наваливаюсь сверху. Вхожу одним резким толчком и тут же разбиваюсь несдержанным стоном. Ногти царапают мою спину. Она кусает мои губы.
Это не просто секс. С другими такого никогда не было. Я взлетаю выше небес, держа невидимую руку.
В той же темноте раздаётся тихий шёпот:
— Всё будет хорошо... Всё будет хорошо...
Мне снятся сотни поцелуев, от которых я тащусь как чёртов нарик. Мне снится сладкий запах ванили и кокоса, от которого маниакально кайфую. Мне снится тепло и уют, которыми наслаждаюсь. Мне снится девушка, которую я не вижу, но ощущаю каждой клеткой. Мне снится чувство, которого не должно быть.
Подрываюсь на кровати и со стоном боли заваливаюсь обратно. Пульсация в голове опасно разрастается. Скриплю зубами, терпя жутчайшую боль. Когда отпускает, начинаю гонять все ощущения, испытанные во сне.
Ни лица, ни фигуры, ни голоса невидимки не помню, только то, что чувствовал рядом с ней. И почему, блядь, моя больная фантазия подкидывает мне образ зеленоглазой на эту роль?
Вечером в дверном проёме появляется лохматая башка Тохи.
— Живой? — ржёт скрипучим смехом, от которого мне вздёрнуться охота.
— Не сдох ещё, прикинь. — отзываюсь задушенным голосом.
Приятель напрягается и становится серьёзным.
— Реально не помнишь её? — режет вопросом. Мне даже не надо спрашивать кого её. Отрицательно качаю головой. — Пиздец, Тёмыч. Как, блядь, так? — сипит друг.
— А почему я, собственно, должен помнить её? Что в ней, блядь, волшебного такого? Девка и девка, ничего особенного. — отсекаю, с какого-то хрена начиная закипать.
— Послушай, Артём, — теперь уже и я напрягаюсь. Это обращение, тон, взгляд не предвещают мне ничего хорошего. — ты должен вспомнить её. Настя ради тебя весь мир свернуть готова, как и ты ради неё.
— Чё, блядь, за хуйня, Тоха? — взрываюсь я. — С каких пор я ради бабы на всё готов? Что у меня с ней должно было такого быть, чтобы я миры сворачивал?!
— Ты любишь её, Тёмыч. Может, головой и не помнишь, но сердце не забывает.
Весь следующий день прокручиваю этот разговор.
Люблю? Как? Как, блядь, я могу любить?
С самого утра моя палата напоминает проходной двор. Врачи, медсёстры, следак, Тоха со своей девкой, санитарка. Кажется, что все кому ни лень приходили, вот только Насти всё нет.
Ловлю себя на мысли, что хочу её увидеть.
Все попытки Антона рассказать о нашем с ней прошлом пресёк на корню.
Не хочу знать. Не
Вот только один вопрос никак не даёт мне покоя. Все чувства, испытанные во сне, были с НЕЙ? Если так, то как можно забыть такое?
В дверь тихо скребутся, и я поднимаю голову, разгоняя поток мыслей. Мотор заходится в бешенном ритме, когда на пороге появляется зеленоглазая.
— Ты пришла, Ангел. — начинаю какого-то дьявола тянуть лыбу.
Что меня так обрадовало? Не хочу её видеть.
— Привет. — улыбается девчонка, а у меня уже не сердце, а костедробилка за рёбрами разворачивается.
— Я же обещала, что вернусь, Артём.
Она садится на край кровати и цепляет мою руку.
Совсем оборзела, что ли?
Предпринимаю слабую попытку вырвать ладонь, но мелкая только сильнее сжимает.
Почему слабую? Потому что я, блядь, кайфую от её прикосновения.
Бред. Какой же это бред. Не должно быть так.
Снова дёргаю рукой. И снова слишком слабо. С самим собой бороться нихуяшеньки не просто.
— Не отпущу, Тём. — серьёзно заявляет девушка.
— Не называй так, Ангел. Я же просил. — рычу на неё.
— А я просила не называть меня Ангел.
Да, я, мать вашу, знаю, как её зовут, но намеренно не обращаюсь по имени. Чувство такое, что если я сделаю это, то пути назад не будет. Я не хочу чувствовать. Я не хочу любить. Любовь приносит боль.
Жру ведьму глазами. Вчера всё плыло и размазывалось, а сейчас я чётко вижу каждый изгиб, каждую впадинку, каждую черту лица. Я должен перестать на неё пялиться, но вместо того, чтобы отвести взгляд, выбиваю:
— Ты очень красивая, Ан... Настя. — пробую её имя на вкус и анализирую собственные эмоции. Она улыбается. На щеках появляются мозговъебательные ямочки, и следующими словами добиваю сам себя. — И улыбка у тебя охуенная.
Сам тяну лыбу и тут же кривлюсь от боли. Хотя меня напичкали обезболами, башка болит и кружится от любого неосторожного движения.
Мы оба зависаем. Не знаю, что там в голове у ведьмы, а я тупо впитываю её улыбку.
— Подвинься. — внезапно командует мелкая и толкает под рёбра. Охреневаю от такой наглости, но всё равно, сука, сползаю в бок. Золотистая макушка падает мне на плечо, и я тяну её запах. Нет, блядь, это не ваниль и кокос. Это кофе и корица. Это, мать вашу, мой запах. — Я знаю, что ты не помнишь меня, Артём, но мы знакомы уже больше двух лет. Мы учимся в одной академии, только на разных специальностях. Я иду на сотрудника следственного комитета, а ты изучаешь оперативное дело.
— Я знаю на кого учусь. — бубню ей в волосы и снова вдыхаю аромат. Если в моём сне была она, тогда почему пахнет иначе? Злюсь сам на себя, поэтому психую и добавляю. — Но тебя всё равно не знаю.
— А Вику Заболоцкую? — шелестит зеленоглазая.
— Тохину девку?
— Она моя лучшая подруга.
— Это должно что-то мне сказать? — обрубаю, не скрывая раздражения.
— А знаешь, когда они начали встречаться?
Да что она до меня докалупалась? Я не хочу помнить. Не хо-чу!!!