Моя кузина Рейчел

дю Морье Дафна

Болтовня, трескотня, обмен прощаниями — и экипажи выехали на подъездную аллею.

Мы вернулись в гостиную. Видит Бог, день прошел достаточно приятно, но я был рад, что гости разъехались и в доме опять стало тихо. Наверное, она подумала о том же, потому что на мгновение остановилась и, оглядев комнату, сказала:

— Люблю тишину после ухода гостей. Стулья сдвинуты, подушки разбросаны, — все говорит, что люди хорошо провели время. Но возвращаешься в опустевшую комнату, и всегда приятно, что все кончилось, что можно расслабиться и сказать: вот

мы и снова одни. Во Флоренции Эмброз не раз говорил мне, что можно и поскучать в компании гостей ради удовольствия, которое доставит их уход. Он был прав.

Я смотрел, как она разглаживает чехол на стуле, кладет на место подушку.

— Оставьте, — сказал я. — Завтра Сиком и Джон все приведут в порядок.

— Женская привычка, — объяснила она. — Не смотрите на меня. Сядьте и набейте трубку. Вы довольны прошедшим днем?

— Доволен, — ответил я и, сев на стул и вытянув ноги, добавил:

— Не знаю почему, но обычно воскресные дни наводят на меня ужасную скуку. Это от того, что я не любитель поговорить. А сегодня от меня ничего не требовалось, я мог развалиться на стуле и предоставить вам говорить за меня.

— Вот когда женщины бывают кстати, — сказала она. — Это входит в их воспитание. Если разговор не ладится, инстинкт подсказывает им, что надо делать.

— Да, но у вас это выходит незаметно, — возразил я. — Миссис Паско совсем другая. Все говорит и говорит, пока у тебя не возникнет желания закричать. Обычно мужчинам не удавалось вставить ни слова. Ума не приложу, как вы сумели все так замечательно устроить.

— Значит, все было замечательно?

— Ну да, я же сказал вам.

— Тогда вам следует поскорее жениться на вашей Луизе и иметь в доме настоящую хозяйку, а не залетную птицу.

Я выпрямился на стуле и уставился на нее. Она поправляла волосы перед зеркалом.

— Жениться на Луизе? — переспросил я. — Не говорите глупостей. Я вообще не хочу жениться. И она вовсе не «моя» Луиза.

— Ах, — вздохнула кузина Рейчел. — А я думала — ваша. Во всяком случае, после разговора с вашим крестным у меня создалось именно такое впечатление.

Она села в кресло и взяла рукоделие. В эту минуту вошел молодой Джон, чтобы задернуть портьеры, и я промолчал. Но во мне все кипело. Кто дал крестному право высказывать подобные предположения?! Я ждал, когда Джон выйдет.

— А что говорил крестный? — спросил я.

— Точно не помню, — ответила она. — Когда мы возвращались в экипаже из церкви, он упомянул, что его дочь приезжала сюда, чтобы расставить цветы, и что вам крайне не повезло — вы выросли в доме, где одни мужчины, — и чем скорее вы обзаведетесь женой, которая будет заботиться о вас, тем лучше. Он сказал, что Луиза очень хорошо понимает вас, а вы ее. Вы извинились за свое невежливое поведение в среду?

— Да, извинился, — сказал я, — но мои извинения ни к чему не привели. Я никогда не видел Луизу в таком дурном настроении. Между прочим, она считает вас красивой. И барышни Паско тоже.

— Как лестно…

— А викарий с ними не согласен.

— Как

досадно…

— Зато он находит вас женственной. Определенно женственной.

— Интересно в чем?

— Видимо, в том, что отличает вас от миссис Паско.

Она рассмеялась своим жемчужным смехом и подняла глаза от рукоделия.

— И как бы вы это определили, Филипп?

— Что определил?

— Разницу в нашей женственности — миссис Паско и моей.

— О, Бог свидетель, — сказал я, ударив по ножке стула, — я не разбираюсь в таких вещах. Просто мне нравится смотреть на вас и не нравится — на миссис Паско. Вот и все.

— Какой милый и простой ответ. Благодарю вас, Филипп.

Я мог бы упомянуть и ее руки. Мне нравилось смотреть на них. Пальцы миссис Паско были похожи на вареные сосиски.

— Ну, а что до Луизы, так это сущий вздор, — продолжал я. — Прошу вас, забудьте о нем. Я никогда не смотрел на нее как на будущую жену и впредь не намерен.

— Бедная Луиза…

— Со стороны крестного нелепо даже думать об этом.

— Не совсем. Когда двое молодых людей одного возраста часто бывают вместе и им приятно общество друг друга, то вполне естественно, что те, кто наблюдает за ними со стороны, начинают думать о свадьбе. К тому же она славная, миловидная девушка и очень способная. Она будет вам прекрасной женой.

— Кузина Рейчел, вы уйметесь?

Она снова подняла на меня глаза и улыбнулась.

— И выбросьте из головы вздорную идею посещать всех и каждого, — сказал я. — Гостить в доме викария, гостить в Пелине… Что вас не устраивает в этом доме и в моем обществе?

— Пока все устраивает.

— В таком случае…

— Я останусь у вас до тех пор, пока не надоем Сикому.

— Сиком тут ни при чем, — сказал я. — Ни Веллингтон, ни Тамлин, ни все остальные. Здесь я хозяин, и это касается только меня.

— Значит, я должна поступать, как мне приказывают, — ответила она. — — Это тоже входит в женское воспитание.

Я бросил на нее подозрительный взгляд, желая проверить, не смеется ли она. Но кузина Рейчел разглядывала свое рукоделие, и мне не удалось увидеть ее глаз.

— Завтра я составлю список арендаторов по старшинству, — сказал я. — — Первыми вы посетите тех, кто дольше всех служит нашей семье. Начнем с Бартонской фермы, как договорились в субботу. Каждый день в два часа мы будем выезжать из дому, пока в имении не останется ни одного человека, с которым бы вы не повидались.

— Да, Филипп.

— Вам придется написать записку миссис Паско и ее девицам, объяснить, что вы заняты другими делами.

— Завтра утром я так и сделаю.

— Когда мы покончим с нашими людьми, вы будете проводить дома три дня в неделю — если не ошибаюсь, вторник, четверг и пятницу — на случай, если кто-нибудь из местного дворянства пожалует к вам с визитом.

— Откуда вам известно, что они могут пожаловать именно в эти дни?

— Я достаточно часто слышал, как миссис Паско, ее дочери и Луиза обсуждали дни визитов.