Моя любимая ошибка
Шрифт:
Брукс отправился в путь, предварительно купив бутылку приличного «Пино-гриджо». Такой выбор казался вполне разумным, позволяя проявить дружелюбные намерения без двусмысленных намеков. С другой стороны, выглядело так, будто намек все же был. В конце концов Бруксу надоело ломать голову над щекотливым вопросом, и он, отбросив сомнения, поехал к Эбигейл.
Прошедший накануне дождь выманил на свет молодую зелень, и теперь вечерние лучи солнца пробивались сквозь ожившие ветви и падали пятнами на дорогу, отражаясь в маленькой суетливой речке, что прокладывала
Брукс выехал на подъездную дорогу и заметил вырывающуюся из трубы струйку дыма.
А потом увидел и саму хозяйку.
У ног Эбигейл, обутых в высокие черные сапоги, стоял огромный пес. Сегодня она была одета в джинсы и черную кожаную куртку, а на поясе — пистолет.
Брукс решил не заострять внимания на очевидном факте: в данный момент Эбигейл выглядела чертовски сексуальной.
Да, именно так и было, несмотря на обеспокоенное, недовольное выражение лица.
Прихватив бутыль с вином, он выбрался из машины.
— Добрый вечер. — Брукс отважно направился в сторону Эбигейл, будто не замечая пистолета «Глок» на поясе и мощного пса, который вполне мог вцепиться в горло, прежде чем Брукс успеет выхватить из кобуры свое оружие.
— Что это? — Эбигейл показала взглядом на бутылку.
— Тому есть два объяснения. Во-первых, это вполне приличное вино, а во-вторых, оно является в некотором роде извинением.
— За что?
— За визит моей матери. Вчера вечером я у нее ужинал и рассказал, что заезжал к вам. Вот она и решила непременно вас навестить. Так что простите за вторжение.
— Значит, вы вторгаетесь в мой дом, чтобы извиниться за вторжение матери?
— В общем, да. Но вино действительно хорошее. А вы ходили на прогулку?
— А что?
— К сапогам прилипла грязь. Прошлой ночью шел дождь, и все вокруг зазеленело. Но и грязи стало больше. А вы всегда носите при себе оружие во время прогулок с собакой?
Эбигейл действительно не расставалась с пистолетом, только Брукса Глисона это никоим образом не касалось.
— Я упражнялась в стрельбе по мишеням. А вино ни к чему.
— Без вина можно обойтись, но оно является одним из удовольствий, что дарит жизнь. А где вы тренируетесь в стрельбе по мишеням?
— Почему вы задаете так много вопросов? Зачем являетесь сюда то с пирогом, то с вином? Да что с вами происходит? С чего вы ухмыляетесь?
— На какой вопрос ответить первым? — Эбигейл смерила Брукса ледяным взглядом, но тот только пожал плечами. — Тогда отвечу по порядку. Я по натуре человек любопытный, да к тому же еще и полицейский. Так что задавать вопросы — моя работа. Возможно, я унаследовал любопытство от матери, которая приехала к вам с пирогом, потому что она женщина дружелюбная и общительная. По поводу вина я уже все объяснил. С моей точки зрения, с нами ничего особенного не происходит. Просто мы такие, как есть. У вас на этот счет может быть иное мнение. А улыбаюсь я потому, что в гневе вы проявили характер и засветились изнутри. Всегда приятно наблюдать у человека внутренний свет. Я ответил на все вопросы?
В лучах заходящего солнца глаза Брукса казались янтарными, а улыбка — на удивление обаятельной. Эбигейл вдруг подумала, что легкая, непринужденная манера вести беседу для этого
— Что, считаете себя неотразимым?
— Да, есть такой грех. Но кому нужно совершенство? Я ответил на ваши вопросы, а вы на мои — нет. Так где вы упражняетесь в стрельбе по мишеням?
— А зачем вам это знать?
— Причин несколько. Во-первых, личная заинтересованность. А во-вторых, как полицейскому мне необходимо быть уверенным, что женщина, которая постоянно носит при себе оружие, умеет с ним должным образом обращаться.
— Я отлично стреляю.
— Это вы так считаете. Я тоже могу утверждать, что танцую танго, как настоящий аргентинец, но, пока не докажу это на деле, мои слова остаются ложью или преувеличением.
— Вряд ли все аргентинцы умеют танцевать танго.
— Речь о тех, кто умеет.
— Если я продемонстрирую свое искусство в стрельбе, вы оставите меня в покое?
— Послушайте, Эбигейл, я не могу пойти на подобную сделку. Возможно, мне придется сюда вернуться. Что, если вас попытается похитить банда экстремистов? Или инопланетян? Многие люди в округе клянутся, что их видели. Наподобие тех, что в фильме Спилберга. Бо Магсли, например, утверждает, что его похищают два раза в год.
— Полный абсурд.
— А вот Бо Магсли с вами бы не согласился. И не вздумайте говорить с ним на эту тему. Он одержим навязчивой идеей. А если серьезно, то вы интригующая женщина.
— Не хочу никого очаровывать.
— А знаете что, от этого вы становитесь еще интереснее и привлекательней.
— Если на других планетах и существует разумная жизнь, вряд ли инопланетяне станут тратить время на похищение человека, который спокойно занимается своим делом.
— Мы не можем проверить, верно?
Эбигейл не знала, как спорить с человеком, который несет чепуху с таким добродушным видом. А если прибавить к этому завидное упорство и профессиональную пытливость, то легко от него не отделаться. Одним словом, Элизабет поняла, что попалась.
— Так и быть, удовлетворю ваш нездоровый интерес к моей меткости, а потом убирайтесь с моей частной собственности.
— Неплохо для начала. — Брукс заметил, что, прежде чем повернуться к нему спиной, Эбигейл положила руку собаке на голову. — Мама утверждает, что ваш пес говорит по-французски. — Брукс догнал ее и пошел рядом. — В средней школе у меня ушло на это два года, потому что учительница французского была горячая штучка. Аж дым шел. Она со мной не особо возилась, а я имел возможность в течение двух лет глазеть на прелести мисс Гарднер.
— Научно доказано, что юноши в период полового созревания часто принимают решения, основанные на сексуальном влечении. Многие так и не выходят из подросткового состояния.
— Ну, набор генов — не наша вина. Впечатляющее сооружение. — Брукс замолчал, изучая мишени.
Он ожидал увидеть пару обычных кружков, но вместо них на поле были установлены три силуэта на шарнирах, укрепленные обитыми прокладками досками, как в полицейском тире. Защитные очки и наушники лежали на деревянной скамье вместе с запасными обоймами. По подсчетам Брукса, Эбигейл установила мишени на расстоянии хороших пятидесяти футов.