Моя любовь, моё проклятье
Шрифт:
Полина горячо поблагодарила Даниила, он кивал, улыбался, правда, как-то слегка натужно, как будто ждал, когда она наконец уйдёт. Ну, может, у него и вправду важные дела? Главное ведь, что не отказал в соучастии, обещал поспрашивать среди своих, поискать. А она так плохо про него думала все эти годы!
Время между тем подползало к четырём. Мучительно хотелось есть, но времени на перекус уже не осталось, надо было поторопиться к Сашке.
Глава 8
Алина принесла на подпись новую порцию документов. Ремир пробежался глазами. В основном, коммерческие предложения
Нет, они дураки там все, что ли? Что за идиот придумал рассылать эти запросы операторам? Так те и разбежались взять всё и выложить. Только свой интерес всем подряд покажем.
— Астафьев видел, что наваяли его технари? Почему не указан исполнитель? — спросил он секретаршу. Та пожала плечиками.
— Максим Викторович уехал час назад в Мегет, что-то там с узлом доступа. Сказал, что будет только к шести. Так что, наверное, не видел.
— Ясно, — Ремир тряхнул стопкой, — узнай, кто это состряпал и зови сюда.
— Хорошо, — кивнула Алина, затем прикусила нижнюю губу, как будто очень хотела что-то сказать, но не решалась. Даже уже повернулась к двери, но всё-таки остановилась и вкрадчиво спросила:
— Ремир Ильдарович, конечно, это не моё дело. Но та девушка, Горностаева, она что, будет у нас работать? Просто она так себя ужасно вела… совершенно невоспитанная девица и на…
— Конечно, это не твоё дело. Твоё дело сейчас выяснить, кто подготовил запросы и вызвать его ко мне. Исполняй.
Алина тотчас скрылась. Однако зерно сомнения заронить ей удалось. Да какое зерно заронить? Оно и так было с самого начала. А сейчас там уже целое поле колосилось. Зачем он только взял эту Полину? Почему не выставил вон? Ведь узнай кто, что у него к ней давние счёты и потому он принял её, можно сказать, уличную девку, в солидную компанию — это же позора не оберёшься. Но это сейчас, когда её рядом нет, когда она не забирается к нему взглядом под одежду, под кожу, в самую душу, трезво рассуждать легко. А при ней…
Ладно, решил он, теперь-то чего уже загоняться. Обратно не отыграешь. Просто поручит Штейн присматривать за ней, да и сам будет начеку, и чуть что сразу выпрет без всяких колебаний.
В дверь поскреблись, и на пороге возник Кушнарёв, из отдела инженерно-технических сооружений.
— Твои писульки? — Ремир швырнул запросы Кушнарёву.
— Максим Викторович сказал, — зачастил тот, бледнея, и, наклонившись, стал суетливо подбирать бумаги с пола, — выяснить техническую возможность на отрезке…
— У тебя мозг есть?! С Астафьевым я, конечно, поговорю, чтоб впредь таким дуракам инструкции давал как в детском садике, по шагам, а не просто ставил задачу и пускал всё на самотёк. — Он поднялся и вышел из-за стола, и Кушнарёв, который и так-то был ниже его ростом, инстинктивно съёжился, прижав к груди смятые листы. — Объясняю для тупых: нам надо заполучить во что бы то ни стало контракт с авиазаводом. Ибо в этот проект мы уже инвестировали кучу бабла. Но заключить с ними контракт можно только через торги, и в них будут участвовать разные другие операторы. Это ясно? Критериев отбора всего два: техническая возможность и цена. Наверняка известно только то, что техвозможность есть у нас и у «Ростелекома». С остальными — пока мутно. И вот как, по-твоему, эти
Кушнарёв подорвался на выход, едва стул по пути не опрокинув. Ремир досадливо поморщился. Ну что за команду подобрал себе Макс? Ни рыба ни мясо. Коммерсантов, маркетологов, безопасников, экономистов и всех прочих он всегда принимал только сам. А вот технари, по негласному соглашению, были целиком и полностью аллодом Астафьева. Не то, чтобы он их совсем не трогал, но во всяком случае не увольнял без ведома Макса. А иногда и вовсе не увольнял, если Макс очень уж просил помиловать. Потому технари и жили в облегчённом режиме, ну и косячили больше всех остальных.
«И она сто пудов накосячит, — перескочили вдруг мысли сами собой. — Накосячит, и я её сразу же уволю. А вообще, тупо вышло, конечно».
Макс вернулся из Мегета вечером, сильно после шести. В офисе никого уже и не было, кроме Ремира и Алины. Той полагалось уходить только вместе с шефом, либо с его позволения. Впрочем, без особой надобности Ремир секретаршу не задерживал, но иногда попросту забывал отпустить, а она боялась спросить. Вот и сегодня Астафьев застал в приёмной Алину, тоскливо поглядывающую на часы. Он ей улыбнулся с тёплым сочувствием, она ему — с грустной благодарностью.
Ремир же сидел у себя, откинувшись в кресле и заложив руки за голову, и смотрел в одну точку перед собой невидящим взором.
— О чём замечтался?
— Да так, — пожал он плечами, выходя из задумчивой отрешённости. — Как Мегет?
— Теперь в порядке. Рем, тебе Алина ещё нужна?
— А она что, там?
Ремир включил селектор:
— Сделай Максу кофе и дуй домой.
— Да я кофе не хочу! — запротестовал Макс. — Мне бы чего покрепче.
— Помнится, вчера ты предлагал гнать Супрунову за пьянство, — хмыкнул Ремир.
— Я…
Тут вошла Алина с подносом, и Макс оборвался на полуслове, а когда за ней закрылась дверь заговорил вдруг совсем о другом.
— Ну что? Выбрал сегодня кого-нибудь?
— Троих, но оставлю только двоих, — расслабленность в лице Ремира тотчас испарилась. Между чёрными бровями пролегла складка.
— Одна из этих трёх случайно не смазливая шатеночка?
— А что? — тотчас ощетинился Ремир. Его вдруг почему-то уколола догадка Макса.
— Ясно, — коротко засмеялся тот. — Да я как увидел эту шатеночку, сразу подумал: Рем её не упустит. Не, ну а что? Красивая, спору нет.
— Ты серьёзно думаешь, что я по внешности работников отбираю? — начал заводиться Ремир.
— Ну, обычно нет. Но в её случае, — уже без поддразнивания сказал Макс, — я бы сильно удивился, если б ты мимо прошёл. Это ж твой излюбленный типаж.
— С чего это?
— Да у тебя все подружки на одно лицо, даже случайные. И вот она такая же.
Долматов смолчал, но было, вообще-то, очень неприятно. Ощущение примерно такое, словно со спящего резко сорвали тёплое одеяло. Спорить он не стал. Это выглядело бы совсем глупо. Хотя ему-то казалось, что Горностаева одна такая, похожих на неё он не встречал. И уж точно не стремился встретить.