Моя Нирвана
Шрифт:
Идет время, а я так и остаюсь свидетелем по делу. И я догадываюсь, что это не просто так. Родители никогда мне не скажут, но я уверен, что они залили деньгами всю прокуратуру и весь следственный комитет — только бы я так и остался свидетелем.
В период всего этого ада я живу с ними. Информация о том, что в клубе сына Максима и Кристины Самойловых произошло убийство, уже просочилась везде, куда можно. Акции маминой строительной компании подешевели. Когда первое лицо организации, торгующейся на бирже, вдруг оказывается в эпицентре скандала, это неминуемо отражается на стоимости
Ну а с какими глазами отец ходит в прокуратуру, следственный комитет и суды мне даже представить страшно. Все ведь понимают, что я до сих пор на свободе, только потому что мой отец не простой человек. Деньги и связи решают все, поэтому я так и остаюсь свидетелем. Мне даже страшно представить, сколько родители отвалили за то, чтобы я не получил никаких обвинений.
Этот ад длится четыре месяца. Отец говорит, что это еще мало. Клуб продолжает работать днем, как обычно, но факт убийства в его стенах распугал половину клиентов. В итоге мне ничего не остается, кроме как закрыть его и распустить весь персонал. По пальцам одной руки я могу пересчитать разы, когда я за 25 лет своей жизни плакал. Но когда я отдал ключи от клуба владельцу здания, в глазах выступили слезы. Я любил этот клуб.
Лиза? Я не видел ее все четыре месяца. Я сказал родителям, что мы расстались, оказалось, что они не знали.
— Это ваше дело, мы с мамой не вмешиваемся, — ответил отец. — Мы не препятствуем вашим отношениям. Если вы хотите быть вместе, то будьте.
— Не хотим, — довольно резко заявил ему.
Я не знаю, известно ли Лизе о том, что произошло в клубе и что его больше нет. Я думаю, она в курсе. Но ни разу не написала, ни разу не позвонила, ни разу не приехала. Я ведь действительно был на волоске от реального тюремного срока.
Можно ли считать это предательством?
Думаю, можно.
Я еду в офис к Илье обсудить его уже открывшийся ресторан в Лондоне. Он так и не смог найти управляющего своей мечты, поэтому сам проводит по полмесяца в столице Англии.
— Какие люди! — встает с кресла, чтобы поприветствовать меня.
Мы крепко обнимаемся.
— Рад видеть тебя на свободе, — смеется.
— Да уж, я тоже.
Илья ведет меня к большому дивану. Секретарша заносит нам два кофе и удаляется.
— Ты как? — участливо спрашивает, делая небольшой глоток.
— Все нормально. Я закрыл клуб. Ну, ты, наверное, знаешь.
Он кивает головой.
— Твое предложение о должности управляющего ресторана в Лондоне еще в силе? — я решаю не ходить вокруг да около и сразу задаю интересующий вопрос.
Илья тут же расплывается в довольной улыбке.
— Конечно, в силе. Там работы непочатый край, а я не могу уже по полмесяца проводить в Лондоне.
— Я теперь безработный и согласен принять твое предложение.
— А как же твой многострадальный диплом экономиста? — выгибает бровь.
— Я подарил его родителям.
Илья громко смеется, а успокоившись, принимается серьезно излагать мне суть дела. Ресторан открыт в центре Лондона в одном из деловых кварталов. Но пока что его посетители в основном русские, а надо привлечь и англичан. Для этого предстоит существенно поменять меню и запустить маркетинговую
Мы проводим два часа за детальным обсуждением ресторана и дальнейших планов по его развитию. Ничего невозможного нет, но тот факт, что я ни черта не понимаю в ресторанном бизнесе меня сильно пугает. В Англии я был кучу раз и англичан знаю, но развивать ресторан в чужой стране — это серьезный вызов.
Илья тут же приступает к оформлению для меня рабочей визы. У него собственная недвижимость в Лондоне, он открыл бизнес и теперь является там работодателем, так что проблем не возникает, и через месяц я получаю разрешение на работу в Англии.
Мне грустно уезжать. Семью теперь черт знает сколько не увижу. Но они рады, что теперь я буду заниматься законными делами. Родители ни разу не упрекнули меня за то, что я так сильно их подставил, но все равно словами не передать, насколько я чувствую себя виноватым перед ними. И мне даже сложно представить, какую сумму они отстегнули, чтобы меня отмазать. Наверное, за эти деньги можно было купить квартиру в Лондоне.
Я провожу с семьей последние выходные. Мы едем в Золотой ручей к бабушке с дедушкой. Лизы с нами нет. Мне по-прежнему неизвестно, в курсе ли она всего, что со мной случилось. В глубине души мне хочется верить, что нет, но я понимаю, что это невозможно. Даже если ей не сказал папа, то наверняка донесли Ира или Леша.
Я принципиально не захожу в ее соцсети и не пытаюсь узнать, как она живет, не спрашиваю ничего о ней у семьи. Это не значит, что я ее больше не люблю. Нет, иногда мне кажется, что я не способен разлюбить Лизу. Нервотрепка со следствием закончилась, и теперь я снова остался наедине со своими чувствами. Они рвут душу в клочья, но я все равно не позвоню ей и не поеду к ней, как бы хреново мне ни было.
Я не выдерживаю и спрашиваю у сестры, в курсе ли Лиза случившегося со мной. Ира мнется в нерешительности, не зная, что мне ответить, а я молюсь, чтобы она сказала о том, что Лизе ничего неизвестно.
— Знает, конечно, — сочувственно на меня смотрит.
— Кто ей сказал?
— Да все мы. Она же еще у папы стала на полставки работать, видела твое дело в подробностях.
— Почему она мне даже не позвонила? — хрипло спрашиваю.
— Я не знаю, Миш… — сестра переминается с ноги на ногу. — Мы с Лизой не близкие подруги. Мне кажется, она думает, что ты не хочешь ее видеть.
Ощущение, что почва плывет под ногами.
— Но она все время про тебя спрашивает! — тут же поспешно добавляет Ира. — Ну, то есть, ей на тебя не наплевать. И она рада, что с тобой все обошлось!
Мне едва удается сдержать нервный смех. «Ей на тебя не наплевать». Буду теперь успокаивать себя этим. Когда мне было так погано, что я чуть не сдох, она обо всем знала и даже не позвонила, даже сообщения не прислала.
Благодаря клубу, у меня есть определенный запас сбережений, который позволит мне снимать квартиру в Лондоне. Не за 2900 фунтов, как тогда нашла Лиза, а существенно дешевле, но все же не в самом плохом районе английской столицы. Вдобавок я продаю обе свои машины. Да и Илья предложил зарплату значительно больше, чем я рассчитывал.