Моя Нирвана
Шрифт:
— Нелегальные бои я закрою. Это становится слишком опасно. Гонки тоже брошу.
— Тогда твой клуб ничего не будет зарабатывать. Все, что ты получаешь вбелую, тратится на налоги, аренду, коммуналку и зарплаты персоналу. Проще закрыть его.
— Я не хочу его закрывать.
Лиза закрывает глаза и тяжело вздыхает.
— Мне очень тяжело так, Миш.
— Мне тоже тяжело. Если ты думаешь, что мне нравится прятаться и оглядываться на улице по сторонам, то это не так.
Я кладу руки ей на талию и притягиваю к себе.
— Давай
— Ты же сам прекрасно понимаешь, что это дурацкая идея, — говорит почти шепотом. И сейчас ее спокойные тихие слова разбивают мне сердце.
— Что нам тогда делать? — зарываюсь лицом в ее волосы и глубоко вдыхаю.
Лиза стоит в моих руках неподвижно. И я вдруг понимаю, что она не обнимает меня в ответ, как обычно, не прижимается ко мне всем телом и не тянется за поцелуем.
— Возможно… — осторожно начинает и тут же замолкает. Я понимаю, что она хочет сказать что-то важное и пытается набраться смелости. — Возможно, нам действительно лучше расстаться.
В Лизиных словах нет ни тени эмоциональности. Она произносит их так, как будто уже давно обдумала и приняла для себя решение.
Я стою, замерев, машинально продолжая обнимать ее. Тогда Лиза сама аккуратно снимает с себя мои руки и отходит на шаг назад.
— Прости, Миш, — говорит с дрожью. — Но я устала прятаться, бояться подвести семью или не оправдать чьих-то надежд. Это наша жизнь, и мы никому не обязаны ничего объяснять, даже если папины знакомые увидят нас целующимися на улице.
— Я никогда не подставлю так людей, которые меня вырастили и дали мне все.
Лиза пожимает плечами.
— Значит, и говорить больше не о чем.
Я все еще не верю, что она это серьезно. Продолжаю стоять, как истукан, и смотреть на нее во все глаза.
— Лиза, ты хоть понимаешь, что сейчас сказала?
— Да. Я думала об этом весь последний месяц, — смотрит на меня открытым, ясным взглядом.
Чувствую, как начинают трястись руки.
Я думал, что мой мир рухнул, когда узнал об усыновлении? Нет. Мой мир рушится здесь и сейчас, когда Лиза абсолютно спокойно и взвешенно говорит о нашем расставании.
— Если я сейчас уйду, — начинаю не своим голосом. В горло будто стекловаты напихали. — То это будет настоящий конец.
Она молча смотрит на меня.
— Я не позвоню тебе завтра, — продолжаю, не дождавшись от Лизы ответа. — Я не приеду к тебе домой. Я не буду по несколько часов ждать под дверями ресторанов, пока ты навеселишься с друзьями. Ничего этого больше не будет.
Лиза несколько секунд медлит, а потом произносит:
— Я знаю, Миша.
Ее слова звучат, как судебный приговор.
Лиза больше ничего не говорит. И мне тоже сказать больше нечего. Я разворачиваюсь и направляюсь в прихожую. Уже когда я обулся, Лиза выходит ко мне.
— Ты не заберешь свои вещи? — осторожно
— Это будет долго. Выброси их.
— Хорошо.
Я кладу на тумбочку ключи от ее квартиры и открываю дверь. Выходя в подъезд, не выдерживаю и напоследок оборачиваюсь.
По Лизиным глазам я понимаю, что она приняла окончательное решение и не жалеет о нем.
Глава 75
Первые дни без Лизы кажутся адом. Желание все бросить и поехать к ней возникает ежеминутно. Мне стоит огромных усилий сдерживать себя. Все смешалось: день, ночь, утро, вечер. Я не различаю ни время суток, ни погоду за окном, ни лица людей. Не помню, как засыпаю, не помню, как просыпаюсь и что делаю.
Нет, что-то все-таки делаю. Езжу в клуб, как обычно. Подписываю там какие-то бумаги, общаюсь с какими-то людьми, провожу бои. А вечером напиваюсь в хлам и засыпаю, где придется. Утром, еле разодрав глаза, начинаю все по новой.
В какой-то момент возникает желание снова начать драться и участвовать в гонках. Я покупаю спортивный автомобиль и возобновляю заезды. Мне все равно, что когда-то в такой же гонке я чуть было не погиб. Возможно, теперь я специально ищу смерти.
То же самое и с рингом. Я вымещаю злость, отчаяние и боль на ни в чем не повинных соперниках. Довольно прилично получаю по морде и от них. Иногда по несколько дней провожу в больницах. А потом все по новой: днем гонка, ночью бой.
Идет время, я не вижусь с Лизой, ничего о ней не знаю. Изредка встречаюсь с семьей, но только в те дни, когда у меня не разбито лицо. Не хочу их шокировать. Мне неизвестно, осведомлены ли они о нашем расставании. Я им не говорил, а сами они ничего не спрашивали. Может, им сказала Лиза. А может, и нет.
Однажды не выдерживаю и все-таки еду к ней. Но не поднимаюсь в квартиру, а стою под ее окнами. На улице поздний сентябрь, ночью уже холодно, поэтому, застегнув куртку до горла, я вылезаю из автомобиля, сажусь на капот и просто смотрю на горящий в ее гостиной свет.
Часы показывают второй час ночи, интересно, почему Лиза до сих пор не спит. Ей ведь завтра в институт. Дверь балкона открывается, и она выходит с кружкой в руках. Перед сном Лиза всегда пьет какао. Она не может меня видеть, я припарковался в темноте, куда не попадают лучи уличного фонаря.
У меня хорошее зрение, но разглядеть ее лица я не могу. Вижу лишь, что на плечи девушки наброшена теплая кофта. Она делает глотки из кружки и смотрит куда-то вдаль. Изредка поднимает голову к небу и рассматривает свинцовые тучи, закрывшие даже луну. Минут через пять Лиза возвращается в квартиру, и свет в окнах гаснет. А я все еще стою под окнами и смотрю на них, пока холод не пробирает до костей.
Еду в клуб и снова напиваюсь.
— Але, гараж! — кто-то трясет меня за плечо.
Еле-еле разомкнув веки, я вижу склонившееся надо мной лицо Сени.