Моя Оборона! Лихие 90-е

Март Артём

Он и правда был высоким и крупным. На широкой груди, казалось, не сходился ватник. Бритый налысо, Василий грел череп черной подвернутой над ушами шапочкой. Черты его лица были крупными, будто лошадиные, но резкие: скулы, подбородок, надбровье словно выточены были из камня.

Я знал, что большинство этих людей были действующими участниками спецподразделений, и, конечно, не особо хотели светить перед всеми своими лицами и именами. Потому я отнесся к словам Василия с пониманием. Все же, он видел меня

в первый раз.

— Ты молодец, парень. Смело с ними разговаривал. Молодой, а держался как кремень, — заговорил Василий, глядя на меня свысока.

— Весь сыр-бор и выеденного яйца не стоил, — я пожал плечами. — Потому мне было нечего бояться. Особенно когда вы подбежали.

— Ты прикинь, Васек? Эти автоматы с собой приперли, — улыбнулся Степаныч. — Автоматы! Кто их надоумил, мля?

— Главное, что без стрельбы обошлось, — Покивал Вася. — Ну как у вас с агентством-то? Дело идет?

— Идет. Не успеем оглянуться, как народ пора будет набирать, — сказал я.

— Ну если че, маякни. У меня есть мужики знакомые, кто по выслуге уже на пенсии, а работа нужна. Времена такие. Может, кто согласиться к тебе пойти.

— Спасибо, посмотрим.

— Ну лады, — Вася хлопнул в большие ладони. — Погнали мы, уши мерзнут, сил нету. Вот бандосы. Нашли же место для стрелок! Со всех сторон продувает как у черта в жопе!

Когда парни загрузились, мы пропустили их газель вперед, а сами двинули следом. В городе были уже буквально через десять минут. Степаныча я довез домой, а Женю с Фимой высадил возле одного из центральных кабаков.

Женя предлагал мне пойти с ними, пива попить, но я отказался. Нужно было отдохнуть перед завтрашним днем, на который у меня тоже были определенные планы.

Вернулся домой я в восьмом часу вечера. Оставил машину во дворе, зашел в дом. В прихожей было пустовато, все жильцы разбрелись по своим комнатам.

Из-за двери Валерии Павловны хозяйки квартиры, пробивался знаменитый саундтрек к передаче «Маски-Шоу». Не считая этого, вокруг стояла абсолютная тишина. Дверь в кухню была приоткрыта, и там горел свет.

Первым делом я зашел в свою комнату, чтобы переодеться, спрятать пистолет и деньги. Только потом направился в кухню поужинать.

— Ну здоров, Гена, — сказал я, когда увидел рыжего парня с мясухи, уплетающего булку, намазанную маргарином Рама.

Открытая желтая ванночка Рамы стояла на столе, перед ним. Сомневаюсь, что это Гена купил. Наверняка, парень решил позаимствовать этот «чудесный» маслозаменитель у семейной парочки из первой комнаты.

— Здорова, — буркнул он понуро.

— Ну че? Сегодня кашу мою не трогал?

Я открыл холодос, заглянул внутрь. Оставшаяся гречка с мясом была цела. Ее я и решил разогреть ее себе на ужин.

Парень, между тем, не ответил мне. Сидел он, согнувшись,

словно бы прятал от меня свое лицо, а когда я вошел, и вовсе засуетился, словно бы занервничал. Я знал, что у него есть причины нервничать.

Гена быстро поднялся и пошел к выходу.

— Слышь, Ген, постой-ка, — позвал его я.

Пацан застыл спиной, обернулся правой стороной лица.

— Ну чего?

— Скажи-ка, а ты недавно шапку, случайно, не терял? Шапку-петушок.

Глава 16

— Нет, не терял, — буркнул он.

— Брешешь. Гена, это ж ты тому мужику гоп-стоп устроил? Я ж тебя узнал, тогда, в темноте.

Гена обернулся. Вся левая половина его лица была одним большим фингалом. Зарядил я ему хорошо: прям под глаз, в скулу. Лицо опухло, нижнее веко подплыло и стало пунцовым.

— А тебе какое дело? Я в твои дела не лезу, а ты че в мои лезешь? — Проговорил он, нахмурившись и сузив глаза.

От этого его подбитый глаз и вовсе закрылся.

— Ты мне еще за это ответишь, понял? Я че тебе фраер какой-то, что ты мне по роже дал? Терпила? Ходи теперь, оборачивайся!

Я не ответил, приблизился, к нему напирая. Парень не растерялся и попытался ткнуть меня кулаком в лицо. Я среагировал, заблокировал его неумелый, мужицкий и размашистый удар предплечьем, перехватил руку, заломил.

— М-м-м-м… — Замычал он.

Схватив его за волосы, я рывком упер Гену рожей в стол, да так, что звякнули ложки в брошенных на нем кружках.

Гена замычал от боли.

— Слышь, мне пофиг че ты там, где делать собрался, но возле своего дома даже цыгане не воруют.

— Пусти!

— Еще один гоп-стоп тут устроишь, отметелю так, что костями будешь срать, ясно?

— Урою! — Брякнул он полуприглушенным голосом.

Я надавил на запястье, вывернул его посильнее.

— Понял? — Повторил я.

— Пошел нахер!

Оторвав Гену от стола, я припечатал его еще раз. Снова дзинькнули ложки.

— М-м-м-м! Мл-я-я-я… — Замычал он, когда отбитая сторона его лица второй раз бухнулась о столешницу.

— Гена, ты пойми, я ж пока по-хорошему. Не дело так поступать. Грабить народ вообще не дело, а возле дома так и подавно.

— Пусти… Сука… Больно…

— Ты меня услышал, Гена?

— Услышал-услышал…

— Ну и хорошо.

Я отпустил гопника, и тот тут же поднялся, отпрянул от меня с таким видом, будто сейчас, вот-вот броситься. Однако Гена только глянул волком, но ничего не сказал. Потом быстро вышел вон из кухни.

Когда распахнул он дверь, я увидел за ней хозяйку Валерию Павловну. Женщина испуганно отскочила с дороги гопника, а тот прошел мимо так, будто не заметил ее. Хлопнул дверью своей комнаты.