Моя Оборона! Лихие 90-е
Шрифт:
Он ничего не ответил, глянул на меня покрасневшими глазами. Я встал над ним, сложил руки на груди. Гена с трудом поднялся и вышел из кухни, держась за живот.
Тогда Гена пропал на несколько дней. Нет, он пропадал и раньше, но, обычно это ограничивалось парой суток, а тут прошло все четверо.
Тогда Валерия Павловна, решила открыть дверь в его комнату, потому что подумала, что гопник исчез с концами. При этом деле присутствовал я.
— Господи! — Испугалась она, когда мы вошли в довольно широкую, но продолговатую комнату. —
И действительно, комната выглядела пустовато: койка, шкаф, да какие-то тряпки на полу. А еще холодно, по комнате гулял настоящий сквозняк.
— Телевизор у меня тут был! Старый телевизор, ламповый хранила! Исчез! И тумба! Тумба моя где?! — Причитала хозяйка. — А сколько еще добра пропало-то? Как он это? Я ж только в начале недели к нему заходила! Все было на месте!
— А вот как, — сказал я, приоткрыв отпертое окошко. — Вынесли через окно, суки.
В этот же день Валерия Павловна обратилась в милицию, чтобы заявить о краже. Правда, я предполагал, что сейчас милиция вряд ли ей поможет. По крайней мере, так скоро.
В воскресенье вечером я возвращался с дневной смены в одном небольшом кафе. Уже стемнело, но погода была спокойной. Наступили теплые февральские окна, и по вечерам температура редко опускалась ниже трех градусов, а ветер совсем успокоился.
Привычным делом я ехал по своей улице и завернул ко двору. Фары мои осветили человек семь пацанов, возрастом, на вскидку, от пятнадцати до двадцати двух лет. Пацаны сидели на кортах прямо у ворот моего дома. Среди них был и Гена.
Когда я остановился в проезде, Гена сплюнул подсолнечную шелуху, стряс остатки семечек с ладоней и поднялся, вытирая их о штаны. Вместе с ним поднялись и остальные.
Не растерявшись, я открыл бардачок, достал и украдкой спрятал ПМ в карман ватника. Вышел из машины.
— Че, пацаны, двором ошиблись? — Сказал я, беззаботно подходя к ним, — о, здоров Генка! А ты куда пропал? Мы уже обыскались.
Гена зыркнул на меня так, будто у него от злости сейчас яд изо рта засочится.
— Слышь, — вышел вперед, наверное, самый старший пацан — невысокий, но коренастый, он носил дутую куртку, шапку с козырьком и не носил передних зубов, которые, видать, оставил где-то в драке, — Слышь, ты че-то борзо ведешь себя в последнее время, не? Нас, Мясуховских обижаешь. Вон, сначала Игоря обидел, — парень кивнул на Игорька, который был тут же, среди них, — теперь вот Гене жизни не даешь. Вот мы и пришли поговорить, разобраться че почем.
— Сопли утри, — хмыкнул я, — а потом уж разбирайся.
— Ты че? Попутал? — Набычился Игорь.
— Тихо-тихо, — осадил его беззубый. Потом снова посмотрел на меня, — а ну, давай отойдем-ка. Побазарим с тобой. Ну, как нормальные, ровные пацаны.
— Не дорос еще, базарить со мной, — сказал я похолодевшим тоном. — Значит, давай, я скажу щас, как будет. Ты берешь в охапку своих сосунков, и все сваливаете отсюда нахер. Ни одной из ваших
— Ты че борзый такой? — Снова попер на меня Игорь, — че, страх потерял? Бессмертный?!
Другие тоже стали наезжать, кричать что-то, набычились.
— Слышь, — ухмыльнулся беззубый, — я ж по-хорошему. Давай отойдем. Порешаем. Вон там, за углом.
— Хрен тебе, — сказал я беззаботно и пожал плечами.
При этом в кармане я уже давно сжимал взведенный пистолет.
— Ну ладно, — ответил он также беззаботно, а потом внезапно дернулся в мою сторону.
Шарахнуло. Эхо прокатилось по стенам соседних домов. У ног беззубого брызнул фонтанчик земли.
— Ствол! У него ствол! — Заорал кто-то.
Остальные пацаны, которые хотели было толпой накинуться на меня, бросились врассыпную. Боковым зрением я видел, как они дали деру в оба конца тротуара.
— А ну, стоять! — Крикнув, я наставил дымящийся ствол Макарова на замешкавшегося Гену.
Парень испуганно поднял руки.
— Не стреляй! Не стреляй, Витя!
— Ну а теперь, Гена, давай с тобой поговорим по серьезному, — сказал я, сжимая рукоять ПМа.
Глава 17
— Хорошо-хорошо! Только не стреляй! — Взмолился гопник.
— Слушай внимательно, Гена, — устало вздохнув, сказал я. — С сегодняшнего дня, ни тебя, ни твоих дружков рядом с домом я чтоб больше не видел. Если хоть одна из ваших рож тут мелькнет — пожалеете.
Гопник весь покрылся белыми пятнами от страха, губы его побледнели. Он трясся передо мной с поднятыми руками. Я просто застыл без движения, направив на Гену пистолет.
— Да! И ноги моей тут больше не будет! Мля буду, не будет!
— Дорогу сюда забудь. Все. Нету для тебя больше этого дома. Если попробуешь мстить, за нами не заржавеет, так и знай.
— Я? Да я никогда! — Гена попятился.
— Стоять.
Гопник замер, пальцы его поднятых рук затряслись.
— Ты только не стреляй, Витя. Христом богом прошу!
Я вздохнул. Спрятал пистолет.
— Вали, пока я не передумал.
Повторять дважды Гене было не нужно. Секунду назад он стоял передо мной, словно вкопанный, а тут просто сорвался с места в карьер. Гулкий звук его шагов помчался следом за гопником по тротуару.
Я вздохнул и открыл ворота, чтобы загнать машину. Когда поставил пятерку во дворе и уже собирался зайти, увидел, как из дома выглянула Валерия Павловна.
— Витя, это ты приехал?
— Ну да, здравствуйте, теть Валь.
Женщина выглядела насторожившейся. Прислушалась.
— А ты ничего не слышал, Вить? Вроде как хлопок был какой-то. Да громкий такой, я аж напугалась.
— Слышал, — я улыбнулся, — эт мальчишки баловались.
— Мальчишки? — Она удивилась.
— Ага. Намешают марганцовки с селитрой, наделают бомбочек и бахают потом.